Лев Петров - Пепел Бикини

– Побежим!

Ребятишки наперегонки кинулись к соседнему дому. Через минуту оттуда вышел старый почтальон с большой, битком набитой сумкой через плечо.

– Здравствуйте, Накамура-сан!

– Здравствуй, Ясу-тян. Здравствуй, Таро.

– Как ваше здоровье?

– Спасибо, дети, хорошо. Что у вас новенького?

– Умэ-тян вернулась из столицы!

– Вот как? Это хорошо…

– Накамура-сан, нам есть?

– Как всегда.

Почтальон не спеша шел к домику Кубосава. Ясуко семенила рядом, вцепившись в его куртку с правой стороны, Таро шагал слева, жадно заглядывая в сумку.

– Интересно, – сказал он, – откуда сегодня письма госпоже Кубосава? Вы не скажете, Накамура-сан?

– Не знаю, не смотрел.

– Посмотрите, пожалуйста, мне очень хочется знать, какие на них марки.

Ясуко забежала вперед и погрозила ему пальцем:

– Ты всегда так, Таро! И обдираешь марки, прежде чем письма попадают к маме.

– Но ведь ей не нужны марки, правда? А я собираю их.

– Все равно, – серьезно сказал почтальон, – нужно сначала отдать письма адресату… госпоже Кубосава, а потом ты у нее спросишь.

– Она мне всегда позволяет брать. Верно, Ясу-тян?

– Конечно. Только сначала нужно отдавать письма ей.

Они остановились у входа. Ясуко раскрыла дверь и поклонилась:

– Пожалуйста, заходите, Накамура-сан. Маленькая Ацу в скромном синем кимоно, как всегда, пригласила почтальона посидеть и выпить чашку чая. Накамура-сан опустился на циновку, но сейчас же снова поднялся, чтобы поздороваться с высокой красивой девушкой в европейском платье, появившейся из соседней комнаты.

– Никак, это Умэ-тян… – пробормотал он.

– Я, Накамура-сан. Это я. Что, очень изменилась?

– Да-а… Выросла, похудела. Стала настоящей барышней.

Умэко грустно улыбнулась:

– Почти полгода в столице…

Ясуко и Таро, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, заглядывали через плечо Ацуко, перебиравшей конверты.

– Из Австрии… Индонезии… из России, еще из России… из Америки, из Америки, из Америки… из Австралии…

– Ах, тетя Ацу! – Таро чуть не выпрыгнул из своих гэта [ 34]. – Подарите мне эту марку… Вот-вот, такой у меня еще нет! Пожалуйста, тетя Ацу…

– У тебя, наверно, самая большая коллекция в Коидзу, – заметила старая Киё.

– Что вы, бабушка! – смутился мальчик. – У младшего брата господина Хомма, вероятно, больше. Но и у меня не маленькая.

– На, возьми. – Ацу осторожно вырезала угол конверта с маркой. – Очень красивая, верно? А теперь идите играть во двор. Я стану читать.

Но дети подсели к почтальону, разговаривавшему с Умэко.

– Значит, Умэ-тян вступила в «Поющие голоса»?

– Да. Мне сказали, что старшей дочери Кубосава это просто необходимо. К тому же я немножко умею петь и плясать. Меня научила бабушка. Всем очень понравилось, как я танцую «Сакура».

– Вот как!

– Да. «Поющие голоса» – это голоса всех свободных сердец нашей родины. Мы разъезжаем по всей Японии и песнями, декламацией, танцами убеждаем народ выступать против испытаний атомных и водородных бомб, против превращения Японии в. атомный полигон. А потом, возможно, отправимся, и за границу… В Китай, Россию… в США.

Почтальон с изумлением и уважением смотрел на нее и тихонько вздыхал. Впервые в жизни он слышал такие слова от шестнадцатилетней девочки, дочери рыбака.

– «Поющие голоса» объединят всех, кто любит свой народ и хочет видеть его счастливым и независимым.

– Смотрите, Накамура-сан, какой красивый значок у старшей сестры! – сказала Ясуко, осторожно дотрагиваясь указательным пальцем до груди Умэко.

На платье девушки был приколот маленький металлический значок в виде красного листка с золотыми прожилками. Накамура сощурился, стараясь получше разглядеть его.

– Очень красивый, – сказал он.

Умэко скосила глаза на значок.

– Это будут носить все честные люди Японии, – проговорила она. Затем отколола его и перевернула: – Видите? Здесь написано: «6 августа 1945 года» – дата взрыва атомной бомбы над Хиросимой. Листок означает жизнь, а красен он от крови, пролитой сотнями тысяч погибших. Все, выступающие с лозунгом «Долой атомную и водородную бомбу!», носят или скоро будут носить такой значок. Мы выступаем за то, чтобы больше никогда не повторились Хиросима, Нагасаки, Бикини.

Умэко коротко вздохнула и подняла глаза на портрет отца в черной рамке. Таро и Ясуко переглянулись.

– Правильно, – сказал Таро, стараясь говорить низким, взрослым голосом. – Чтобы больше не повторились Хиросима, Нагасаки, Бикини. Значит, мы тоже будем носить такие значки. Правда, Ясу-тян?

– Обязательно!

Линия перемены даты – условная линия, проведенная по меридиану 180В° долготы. К востоку от нее календарное число на один день меньше, чем к западу.

Маршалловы острова – группа коралловых атоллов в средней части Тихого океана, к северу от экватора.

Твиндек – межпалубное пространство на судах, имеющих несколько палуб. Используется для размещения грузов, иногда людей.

Чако – презрительная кличка мексиканцев.

Фриско – Сан-Франциско.

Джап – презрительная кличка японцев.

Остров Гвадалканал – место наиболее ожесточенных боев между американцами и японцами во время тихоокеанской войны (1941–1945 гг.).

Коренное население островов Южных морей.

Каунт – единица счета заряженных частиц, проходящих через приборы, которыми измеряют радиацию.

Шесть тысяч метров.

АВСС – комиссия по наблюдению за жертвами атомной бомбы. Создана в Японии после взрыва атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки (август 1945 года).

В Японии летоисчисление ведется не по европейскому образцу, а по годам правления императоров. Эра Сева началась со вступлением на престол императора Хирохито в 1926 году.

Тян – суффикс, придающий японским именам уменьшительно-ласкательный оттенок.

Сан – суффикс, употребляемый в японских именах при почтительном обращении.

Унагия – ресторан, где подаются блюда из угрей.

Бонэнкай – «встреча забвения старого года» – проводится тридцать первого декабря в семьях, следующих старым традициям.

Са-а-а – восклицание, выражающее удивление.

Оби – широкий пояс-украшение.

Кальмары (по-японски «ика») – головоногие моллюски с десятью ногами-щупальцами. Мясо их вкусно и питательно.

Около двенадцати метров.