Джек Уильямсон - Это мрачнее, чем вы думаете

— Знаешь, Април… — Бэрби замялся, не уверенный, что именно он хочет сказать. Но радостное ожидание, озарившее ее лицо, заставили его продолжать. — Я думаю о тебе и не понимаю своих чувств. Такое странное ощущение… Не могу объяснить…

Он снова замолчал. Април смотрела на него снизу вверх, и Бэрби очень хотелось ее поцеловать. Но только как выразить то, что творилось у него в душе…

— Странное ощущение, будто я знал тебя задолго до нашей сегодняшней встречи. — В голосе Бэрби звучало искреннее удивление. — Словно ты часть чего-то… старого и очень-очень важного… принадлежащего нам обоим. Ощущение, словно ты пробуждаешь во мне нечто до сей поры спавшее…

Он бессильно пожал плечами.

— Я хочу объяснить тебе, — прошептал он, — но никак не найду нужных слов…

Она улыбнулась, и ее бархатистый голосок промурлыкал отрывок песенки, под которую они танцевали в этот вечер — «А может, это любовь…»

Может быть. Прошло уже очень много времени с той поры, когда Бэрби в последний раз считал себя влюбленным. Но как ему помнилось, никогда он не испытывал таких странных, противоречивых эмоций. Бэрби все еще боялся… нет, не девушку, похоже, ждавшую его поцелуя, и даже не колдунью двадцатого века, каковой она себя полагала. Нет, Бэрби боялся тех смутных, притягательных и одновременно страшных ощущений, которые будила в нем эта девушка. Ощущений, просыпающихся чувств, неведомых ранее сил и древних, полузабытых воспоминаний. Он не смог бы описать этого словами, но внезапно, снова, — мороз по коже.

— Какой холодный сегодня ветер! — Он не пытался поцеловать Април. Резко, почти грубо, он усадил ее в машину и захлопнул дверцу. — Спасибо за восхитительный вечер. — Он все еще никак не мог разобраться в своих напрочь запутавшихся чувствах, и потому голос его звучал холодно и глухо.

— Я позвоню тебе завтра, в «Троян Амз».

Она посмотрела на него, а на губах — загадочная и немного игривая улыбка. Словно Април со смехом и удовлетворением наблюдает за мучительной борьбой эмоций, которую она разбудила в Бэрби.

— Пока, Вилли, — промурлыкала она, заводя машину.

Стоя на обочине, Бэрби провожал ее глазами. Левой рукой он сжимал в кармане белого агатового волка. Он никак не мог понять, почему же он не решился отдать Април заколку? Холодный ветер пронизывал Бэрби до костей и, тяжело вздохнув, он пошел к своему потрепанному автомобилю.

Похороны Мондрика состоялись на следующий день. В два часа. Ветер переменился и стал южным, но день все равно был какой-то удивительно промозглый. Народу на кладбище приехало немного: одетая в черное вдова, близкие друзья покойного, коллеги по Фонду.

Мрачные и какие-то напряженные Ник Спивак и Рэкс Читтум помогали нести гроб. Сэма Квейна, как ни странно, не было. Бэрби подошел к Норе, стоявшей рядом с Ровеной Мондрик.

— Сэм что, заболел? — озабоченно спросил он. — Я думал, он приедет…

— Привет, Вилли, — тепло улыбнулась Нора. — Нет, с Сэмом все в порядке. Просто он остался дома сторожить тот зеленый ящик, что они привезли из Монголии. И что там такого может быть?

Бэрби покачал головой. Он не имел об этом ни малейшего понятия.

Ровена Мондрик, видимо, услышала их голоса. Она резко повернулась к ним — в ее движениях Бэрби почудилась еле сдерживаемая тревога. Бледное лицо за непрозрачными стеклами черных очков. Руки судорожно, почти панически, цеплялись за поводок Турка и его усеянный серебряными заклепками ошейник.

— Вилли Бэрби? — спросила она. — Это ты?

— Да, Ровена, — ответил он и замялся, подыскивая слова утешения, которые не прозвучали бы издевкой над постигшей ее утратой.

Но она не ждала утешения.

— Вилли, мне надо с тобой поговорить, — решительно заявила Ровена. — Надеюсь, еще не поздно, и я смогу тебе помочь. Ты не мог бы приехать ко мне… скажем, в четыре?

Бэрби заколебался. Он неуверенно глядел на суровую, решительную и словно позабывшую о своем горе Ровену. А еще он вспомнил вчерашний телефонный звонок и предостережение насчет Април Белл.

— Хорошо, — пообещал он. — В четыре. Я приеду, Ровена.

В пять минут пятого Бэрби остановил машину возле старенького дома из красного кирпича по Университетской улице. Дом выглядел обшарпанным и неухоженным — большую часть состояния Мондрика поглотил Фонд. Ставни нуждались в ремонте, и по лужайкам стоило бы пройтись граблями. Бэрби позвонил в звонок. Открыла ему сама Ровена.

— Спасибо, что приехал, Вилли, — она казалась совершенно спокойной.

Горе не сломило эту женщину. Двигаясь уверенно, словно зрячая, Ровена закрыла за Бэрби дверь и предложила ему сесть.

А он стоял, оглядываясь — полутемная старомодная комната, которую он так хорошо помнил еще с тех пор, как они с Сэмом жили в доме Мондриков. На пианино — большая ваза с розами. Рядом карточка — их прислали Нора и Сэм. В черной пещере камина синей звездочкой горит маленький газовый огонек. Перед ним на подстилке лежит Турок, пристально глядящий на Бэрби своими большими желтыми глазами.

— Садись, Вилли, — снова предложила Ровена. — Я послала мисс Улфорд за покупками… Нам надо поговорить наедине.

Чувствуя себя как-то неловко и удивляясь настойчивости Ровены, Бэрби сел в предложенное кресло.

— Я хотел сказать, — начал он, — что я разделяю ваше горе, Ровена. Какая горькая ирония — умереть в день возвращения, буквально на пороге своего величайшего триумфа…

— Марк не умер, — тихо сказала она. — Его убили.

Бэрби сглотнул. Он ни с кем не собирался обсуждать свои подозрения… во всяком случае, до тех пор, пока сам во всем не разберется.

— Я думал об этом, — признался Бэрби. — Я не уверен…

— Но ты виделся с Април Белл вчера вечером?

— Мы вместе поужинали, — ответил он. Со сбивающей с толку уверенностью она, облокотившись о пианино, встала напротив Бэрби. Высокая и стройная, в строгом черном платье. — Я знаю, Турку не понравилась Април Белл, — чувствуя внезапную обиду, сказал Бэрби. — Но мне эта девушка кажется какой-то особенной…

— Этого я и боялась, — голос Ровены звучал очень серьезно и печально.

— Я говорила с Норой Квейн. Ей эта девушка тоже не понравилась. Как и мне с Турком. И на то есть причина, Вилли…

Бэрби чувствовал себя крайне неуютно. Кто дал право жене Сэма Квейна и вдове Мондрика выбирать ему подруг? Но вслух Бэрби ничего не сказал. Беспокойно заворочался у очага Турок.

— Это плохая женщина, — прошептала Ровена. — И тебе самому придется плохо! — Она чуть наклонилась к нему. Холодный свет играл на ее старинном серебряном ожерелье и большой серебряной броши. — Я бы хотела, чтобы ты мне пообещал никогда больше с ней не встречаться.

— Почему, Ровена? — Бэрби попытался засмеяться… и постарался не вспоминать странное признание Април Белл. — Разве ты не знаешь, что я уже вырос?