Джон Ринго - Гимн перед битвой

Понадобилась примерно секунда, чтобы понять, что же они такое. Майора Штойбена проинструктировали, тысячу лет назад на Земле, о возможностях бронированных боевых скафандров Флота. Он смотрел, как невинно выглядящие и сравнительно крошечные шарики не спеша поднялись вверх, затем начали снижаться. Он побелел как полотно, завизжал «В УКРЫТИЕ!» и нырнул вниз, плотно зажав уши ладонями.

Сейчас он снова поднялся на ноги, полный решимости подчинить непокорное тело своей воле, и, спотыкаясь, побрел на улицу. Когда вторая группа МП прыгнула вперед, он встал, шатаясь, прямо перед одним фланговым бойцом, сержантом, судя по шевронам на плече. Штойбен надеялся, что сержант его видит. Передняя панель шлема состояла из сплошного покатого сталепласта, без видимого забрала.

— Офицер! — закричал он солдату, указывая на нашивки со званием на своих петлицах. — Мне нужно поговорить с вашим командиром!

Оружие бойца не отклонялось от цели и продолжало по ней лупить. Майор Штойбен долбанул по руке солдата с тем же эффектом, что и по двутавровой балке, и чуть не сломал себе руку. Он чувствовал себя так, словно говорил с бездушным роботом, и на мгновение засомневался, находилось ли внутри скафандра человеческое существо.

— Eine Minute, bitte Herr Major. Der Leutnant ist hierher unterwegs [33], — произнес боец на хохдойч без акцента.

— Was? Was? Ich bin ein wenig taub. [34]— Громче.

— Eine Minute, bitte Herr Major. Der Leutnant ist hierher unterwegs, — снова прогромыхал скафандр.

— Sind Sie Deutsche? [35]— прокричал удивленный Штойбен.

Он ясно различал красно-бело-синюю эмблему на плече скафандра, несмотря на следы от попаданий во время сражения.

— Nein, Herr Major, Amerikaner. Die Ruestung hat einen Ubersetzer. Bitte, Herr Major, ich muss gehen. [36]

Взвод запрыгал дальше, оставив позади невысокий боевой скафандр. Он протопал к майору и отдал честь, со звоном стукнув бронированной перчаткой по шлему.

— Leutnant Michael O’Neal, Mein Herr, — громко произнес скафандр. — Tut uns leid dass es so lang gedauert hat. Wir hatten unterwegs eine Storung. [37]

— Лучше поздно, чем никогда, лейтенант. Вам необходимо двигаться вместе с вашим взводом? Где ваш командир?

— Это я, сэр. Остальные солдаты батальона либо убиты, либо погребены под Квалтреном, либо находятся на ГЛО.

В руке О’Нила внезапно появился пистолет. Оружие выплюнуло струю огня в темноту нижнего этажа отдаленного здания. Оттуда донесся крик, и майор только успел посмотреть назад, как пистолет снова оказался в кобуре. Все действие заняло меньше времени, чем Штойбену потребовалось бы для нажатия на спусковой крючок.

— Что ж, — произнес потрясенный Штойбен. — Вы также видите остатки Десятой дивизии панцергренадеров. У нас не осталось достаточно людей, даже чтобы похоронить своих погибших, это если мы сможем их найти.

— Да, сэр, — сказал боевой скафандр, словно стоик. — Все мы встретимся с костлявой однажды, но сегодня ее повстречали слишком многие.

— Да. Каковы ваши приказы? — спросил майор.

Его веки потяжелели от усталости, когда вызванный лихорадкой последних минут высокий уровень адреналина в крови начал падать. Его чуть не стошнило, но он подавил приступ.

— У меня устный приказ генерала Хаусмэна прийти на помощь подразделениям в этом здании и содействовать их отходу к ГЛО, сэр.

— Ну, нам неплохо помогли, и я думаю, упавшие здания также помогут англичанам, французам и американцам, — сказал майор и резко сел, почти упал, на оказавшуюся кстати рядом кучу щебня. — Но у нас совершенно нет с ними связи. Мы даже не можем сказать им, что выход свободен.

— Ну, строго говоря, еще нет. Нам придется с боем пробиваться к ГЛО.

— Да, но мы сможем это сделать сейчас, когда главные силы послинов убраны с дороги. Во всяком случае, сможем, если уйдем до того, как они пойдут в контратаку всеми силами, а этого я не могу гарантировать. Авеню к западу открыта, и нам предстоит пробиться еще через три здания и две авеню.

— Подождите минуту, сэр. Мне нужно кое-что сделать.

Боевой скафандр стоял полностью неподвижно и не обладал выражением, но что-то в его позе подсказало майору, что этот молодой, как он думал, лейтенант, устал так же, как и он сам.

— Мы взяли перекресток под контроль, майор, — продолжил Майк немного погодя, — и мы установили связь с вашими подразделениями там. Я предлагаю двигаться туда, по крайней мере это следует сделать мне. Нам нельзя сбавлять ход этого паровоза, сэр

— Ja, verstehe. [38]— Штойбен покрутил головой и заметил «Леопард», помешавший ему убежать. Командир танка и механик-водитель высунулись из своих люков, так как сражение в этом секторе закончилось, и оглядывали груды мертвых послинов. Командир танка был лейтенантом из Третьей бригады, он встречался с ним лишь мимоходом. Не важно. Он встал, прошел к танку и ухватился за скобу. Голова закружилась на мгновение, и он покачнулся, затем поднял ногу и со второй попытки смог забраться на корпус. Он глубоко вдохнул.

— Лейтенант, — пролаял он, — мы переходим к мобильной фазе. Мне нужен транспорт, а этот сектор необходимо обезопасить, раненых необходимо собрать, а личному составу приготовиться к отходу. Я беру ваш танк, а вы принимаете командование этим сектором.

Лейтенант сглотнул и приготовился запротестовать, затем мужественно уступил:

— Jawohl, Herr Major. Понял.

С этими словами он вылез из сиденья командира, снял шлемофон, передал его майору, спрыгнул с танка и отправился организовывать оставшихся в живых.

Майор Штойбен обессиленно опустился в комфортабельное сиденье в бронированном чреве «Леопарда». Сам танкист, он с любовью вспоминал дни, когда служил командиром танка. Ему хотелось, чтобы и сейчас он был только им, и его единственной ответственностью были танк и выживание. Но нет, все большая и большая ответственность была для него как наркотик. Обязанности следует исполнять, а не увиливать от них Он должен встретить этот момент, как делали многие другие в истории, как немец и как член рода Штойбенов. Голову поднять, плечи расправить и думать.

— Водитель, к перекрестку, schnell.

Когда Майк достиг перекрестка, ситуация находилась под надежным контролем. Северная часть улицы была полностью блокирована упавшим к востоку мегаскребом. Несколько уцелевших танков бульдозерными ножами сгребали обломки в линию, поспешно возведенная каменная баррикада блокировала доступ с восточной дороги. Стену укрепляли структурные мембраны, сорванные со зданий бойцами мобильной пехоты. Вдоль нее выстроились панцегренадеры вперемежку с отделением МП. Вдалеке, на расстоянии примерно километр, виднелись послины, но их группы, похоже, отступали без оглядки. Майку хотелось бы иметь достаточно сил для преследования, но об этом он не мог сейчас даже думать.

Улица к югу также была блокирована, но посередине оставался широкий проход. Здесь еще находились послины, с обеих сторон между перекрестком и ГЛО велась интенсивная стрельба. Большая часть взвода была тут, ведя огонь по послинам на длинной дистанции. Большинство ГСР послинов взрывались о баррикаду, которую требовалось постоянно восстанавливать, но на какое-то время ситуация опять же находилась под контролем. Мобильная пехота вела огонь, как ветераны, которыми они теперь являлись, разведчики даже сейчас пробрались в боковые здания и принялись выбивать бого-королей, подрывая управление силами противника. С ними смешались снайперы панцергренадеров, почти настолько же эффективные со своими винтовками «Г-3» с оптическими прицелами.