Сергей Болотников - Действо

Место было настолько полно боли и ужаса, что Красноцветов вновь завыл, и не прекращал орать, когда его вытряхивали на ленту конвейера, выл, продвигаясь к месту казни, видел, как отразился в глаза старой овчарки перед ним взмах дубинки. И лишь когда орудие казни вознеслось над ним самим, устало прикрыл глаза...

Кажется, после этого сознание его все же помутилось. Очнувшись в коридоре, он не стал сидеть и ждать чего, а вскочил и побежал, выкрикивая несвязные проклятья, плача и смеясь. Он заскакивал в двери, бился лбом о стальную поверхность, запинался о ступени и падал, вновь поднимался. Он побывал в десятке квартир, он видел всякое, но мозг уже ничего не воспринимал. Лапы заплетались, шерсть застыла дыбом, а по морде расползался безумный оскал.

Именно поэтому, когда очередная дверь, открывшись, явила не следующий эпизод безумного дог-шоу, а захламленную комнату со встрепанным человеком, на лице которого отразилось безмерное удивление, Алексей Сергеевич Красноцветов сделал единственное, на что ему хватило тогда разумения.

Он громко, истерично залаял.

Тест на кретинизм.

-Значит это здесь... - сказал Александр Ткачев, заглядывая в заполненный дверями провал. Вместе с многометровой ямой они смотрелись как самый лучший на свете портал в никуда.

-Здесь, Саша, - устало сказал Алексей Красноцветов, - не поверишь, я как увидел, так чуть с ума не сошел. Прямо тут.

Сам то он на взгляд Александра выглядел вполне нормально, хоть и несколько затравленно. Но перед глазами сетевика все еще стояла безобразная сцена, когда этот самый представительный, немолодой дядька бежит к нему, пуская слюни, и визгливо лая. В тот момент чуть не пошатнулся рассудок самого Александра.

-Бывает, - сказал он, - мне и самому несладко пришлось. Как я проснулся, да увидел во что моя комната превратилась... Вы очень вовремя пришли, Алексей Сергеевич. Я уже начал подумывать, что кроме меня никого не осталось. А это... Кроме того пришлось бы ломать очередную систему, а меня тошнит от оптоволокна.

-Твое волокно, по крайней мере, не лает, - сказал Красноцветов, мрачно.

-Оно хуже, - ответствовал Ткачев, флегматично, и погрузился в тяжкие думы. Провал стал как бы точкой, в цепи странных и крайне неприятных случаев. В сущности именно в провал ухнула вся его старая жизнь, а вместо нее началось нечто совершенно новое и на жизнь не слишком похожее.

Сосед сверху по фамилии Красноцветов, напротив, похоже, прибывал в эйфории. Он выглядел очень потасканным и Александру даже не хотелось думать о том, через что ему пришлось пройти. Собачьего лая, к которому прислушивался Алексей Сергеевич, Ткачев не слышал.

-А собаки вас больше не беспокоят? - спросил сетевик, участливо.

-После того как встретил тебя - нет, - сказал Красноцветов, - и это дает мне некоторую надежду.

Череда опытов с дверьми закончилась с четверть часа назад. Двери нижних этажей никуда не вели, не обращая внимания на то, кто в них заходит. Можно было бы попробовать зайти одновременно в обе двери, но последствия такого эксперимента могли быть катастрофическими. В двери же ведущие к собакам лезть тоже не решились - Красноцветов содрогался от одного воспоминания, а Ткачев решил, что у него хватает и собственных проблем.

Они оба хотели выбраться наружу. Стены давили, и пусть вдвоем эта тяжесть была легче - совсем она не исчезала. Тем более, что Александру все время казалось, что он слышит гудение бегущей по спрятанным в бетоне проводам информации. Воспоминания об этом у него остались чрезвычайно неприятными, и отбивающие всякое желание иметь дело с чем ни будь сложнее микрокалькулятора.

-Так что же нам делать то, Саня? - спрашивал Красноцветов, пытливо заглядывая в глаза, - мы что, так и останемся здесь? Так и сгнием на этой лестничной клетке?

-Не сгнием, - хмуро ответил Ткачев, - говорите, вам рекламный листок пришел?

-Да, - сказал Красноцветов и указал в провал, - а теперь он там. Вместе с кормом.

-А что придет мне? - вопросил сетевик, запуская руку в прорезь собственного ящика.

Глянцевый листок был и здесь. Едва развернув его, Александр тут же сморщился от отвращения. Фон листовки был стилизован под зеленоватую системную плату, на которой ярко синим шрифтом parsek было написано:

"Что есть счастье? Я спрашиваю еще раз - что для вас есть счастье, стадо человечье? Что ответите вы? Я слышу? Что? Счастье - это сочетание любви, труда и созидания? Счастье - это посаженный дом, выращенное дерево и построенный сын?

НЕТ! Я скажу вам, что такое счастье! Истинное цифровое счастье для свободной паствы! Откройте свои уши, откройте свой разум, вдохните полной грудью электронный ветер!

Счастье - говорю я вам - это мощный компьютер седьмого поколения и стакан водки..."

Александр резким движением смял брошюру и отправил ее следом за посланием Красноцветова. Потом обернулся к соседу и произнес:

-Мой друг Кусака, которого никогда не существовало, не колеблясь прыгнул бы в этот провал. Только для того, чтобы проверить есть ли у него дно. Вы ведь не пробовали спуститься вниз?

-У меня нет крыльев, - сказал Красноцветов, - и я боюсь высоты

-Мы можем попробовать менее экстремальные способы, - со вздохом произнес Ткачев.

-И я не скалолаз, - сказал Алексей Сергеевич.

Александр Ткачев повернулся и искоса глянул на помрачневшего соседа:

-Вы никогда не пробовали передавать человека по оптоволоконному кабелю? спросил он.

Перед дверью в квартиру сетевика они приостановились. Дверца выглядела нехорошо - стальной каркас просвечивал сквозь порванную обивку, куда то бежали, сплетенные в разноцветные жгуты провода. Низко гудел ток, прокачивая сквозь кабели неизвестно откуда взявшиеся киловатты.

Александр качнул головой и отворив дверь вошел. Шедший позади него Красноцветов остановился на пороге комнаты.

-Слушай, - спросил он, - она у тебя всегда такая захламленная или после...

-После, - огрызнулся Ткачев, пробираясь через сплетение гофрированных шлангов, усеявших пол, как дюжина завершивших обильную трапезу питонов.

Стены были обшиты страницами с печатным текстом, в которых опознавались ошметки литературных творений Уильяма Гибсона, постеры модного кино в стиле киберпанк и однообразные фотографии электронных кошек Мяучи - безусловно, каждая со своей глубокой индивидуальностью. Ветвящиеся кабели с клеймами "нанотек", "хайтек", "эколайн" и "кибердайн системз" свешивались с потолка как не очень удачно притворяющиеся лианами ядовитые змеи. Над монолитной стальной дверью, воплотившей в себя все ночные кошмарны профессиональных взломщиков, висел поясной потрет Такеши Китано, наполовину обращенного в самообучаемую игрушку Фурби.

Элитный терминал с шестью различного калибра экранами и мейнфреймом в котором, после некоторого размышления, опознавался холодильник "минск - 217" заменил собой скромный домашний компьютер Александра Ткачева. Клавиатур было почти столько же сколько экранов и большая часть из них была виртуальными - то есть тщательно нарисованные на крышке письменного стола.