Джо Холдеман - Бесконечный мир

– Господи!..

– Но послушай, Джулиан! Еще вчера она была на волосок от смерти. Если бы ей было чуть-чуть хуже, тебе позвонили бы только для того, чтобы спросить разрешения отключить искусственное дыхание.

Я кивнул. Медсестра в приемнике объясняла мне то же самое.

– Она может даже не узнать меня…

– И может остаться той же самой женщиной, что была.

– Только с дыркой в черепе – и все из-за меня.

– Послушай, никакой дырки в черепе не будет – только недействующий имплантат. Мы оставили имплантат на месте после того, как отсоединили нервные контакты – чтобы свести к минимуму механические повреждения окружающих мозговых тканей.

– Все равно этот имплантат не живой… И мы не сможем…

– Мне очень жаль.

В холл вышел небритый, уставший, как собака, медбрат.

– Сеньор Класс? – позвал он. Я поднял руку. – Вас спрашивает пациентка из двести первой палаты.

Я устремился по коридору в ту сторону, куда он меня направил.

– Только не задерживайтесь надолго. Ей нужно поспать.

– Хорошо, конечно!

Дверь в ее палату была открыта. В палате находились еще две койки, но сейчас они не были заняты. Голову Амелии покрывала повязка, глаза ее были закрыты. Она лежала, накрытая простыней до самого подбородка. Я даже удивился, не увидев никаких трубок и проводов от медицинской аппаратуры. По экрану монитора, укрепленного у кровати Амелии, бежали зазубренные холмики кардиограммы. Амелия открыла глаза.

– Джулиан…

Она высвободила руку из-под простыни и схватила мою ладонь. Мы нежно поцеловались.

– Мне так жаль, что это не сработало, – сказала она. – Но я никогда не буду жалеть о том, что попробовала. Никогда!

Я не мог произнести ни слова. Только сжал покрепче ее ладонь.

– Кажется, со мной все в порядке… Спроси у меня что-нибудь, что-нибудь научное.

– М-м-м… Что такое число Авогадро?

– Ну, это из химии. Это количество молекул в одном моле. А количество молекул в одном армадилле – это будет число Армадилло.

Ну что ж, раз Амелия шутит, значит, она действительно выздоравливает.

– Какова длительность пика дельта-резонанса?

– Примерно от десяти до минус двадцати трех. Спроси лучше что-нибудь потяжелее!

– Ты требуешь это от всех парней? – Амелия слабо улыбнулась в ответ. – Послушай, тебе надо поспать. Я буду здесь, в приемном.

– Со мной все будет в порядке. Возвращайся в Хьюстон.

– Нет.

– Ну хотя бы на один день. Что сегодня, вторник?

– Среда.

– Ты должен вернуться к завтрашнему вечеру – проведешь за меня семинар. Очень важный семинар.

– Давай обсудим это утром – в университете и без меня найдется кому провести этот семинар.

– Обещаешь?

– Я обещаю позаботиться о твоем семинаре – хотя бы по телефону. А теперь тебе надо поспать.

Мы с Марти спустились в подвальный этаж. Он взял бокал крепкого Бустело – чтобы не заснуть до полвторого ночи, когда подойдет его поезд, – а я заказал пива. Пиво оказалось безалкогольным – того сорта, что делают специально для школ и больниц. Я рассказал Марти о числе Армадилло и обо всем остальном.

– Похоже, с соображением у нее все в порядке, – Марти попробовал свой кофе и добавил туда еще пару ложек сахара. – Иногда люди теряют память частично и какое-то время сами этого не замечают. Но, конечно, потери этим не ограничиваются.

– Да, – один поцелуй, одно прикосновение. – А она помнит о том, что было в подключении – в эти три минуты, или сколько там их было?

– Понимаешь, Джулиан, это еще далеко не все, – осторожно сказал Марти. Он достал из кармана рубашки две ленты с записями и положил на стол. – Вот это – полные копии ее записей. Я и не рассчитывал, что удастся их заполучить. Они стоят больше, чем вся операция.

– Я могу помочь с деньгами…

– Не стоит. Это пойдет на счет моего проекта. Понимаешь, в чем дело… Операция у Амелии прошла неудачно не из-за того, что Спенсеру не хватило умения или за Амелией плохо ухаживали, – все получилось так, как получилось, из-за предубеждения.

– Значит, все еще можно было изменить? Марти покачал головой, потом пожал плечами.

– Случилось то, что случилось.

– Ты хочешь сказать, ей снова можно будет вживить имплантат? Я никогда о таком не слышал.

– Потому что это делается крайне редко. И обычно риск ничем не оправдан. Операции по повторному вживлению имплантата делают только в том случае, если пациент после удаления контактов остается полностью парализованным и бесчувственным – что называется, в вегетативном состоянии. В подобной ситуации повторная установка имплантата – единственный шанс восстановить связь больного с внешним миром, – Марти отпил кофе, потом продолжил: – Для Блейз это будет слишком рискованно – при нынешней технике операций. И нынешнем состоянии научных разработок на эту тему. Но наука не стоит на месте, и, может быть, когда-нибудь, когда мы поймем, что же там пошло не так… Впрочем, этого может и не случиться, по крайней мере в ближайшие двадцать лет. Практически все исследования, на которые выделяют гранты, относятся к военным разработкам – а военные мало заинтересованы в изучении проблемы реимплантации. Если имплантат механика не приживается – им проще призвать на военную службу другого.

Я снова попробовал свое пиво – лучше оно не стало.

– А сейчас ее имплантат полностью отсоединен? И если мы подключимся вместе, она ничего не почувствует?

– Можете попробовать. У нее остались контакты на нескольких небольших нервных узлах. Когда мы вставили обратно металлический корпус имплантата, кое-какие контакты восстановились сами собой.

– Значит, попробовать стоит.

– Не советую ожидать чего-нибудь сверхъестественного. Если человеку в таком состоянии, как сейчас у Амелии, подключить запись, скажем, какое-нибудь потрясающее переживание, вроде медленной смерти, он может или вообще ничего не почувствовать, или же получить смутную картину неопределенных видений – ничего конкретного. А если подключиться с кем-нибудь другим – скорее всего вообще не будет никакого реального эффекта. Разве что по принципу плацебо – если они будут ожидать, что что-то должно случиться.

– Сделай доброе дело, Марти, – попросил я. – Не рассказывай этого Амелии.

Джулиан все-таки съездил в Хьюстон и провел за Амелию ее важный семинар. Студенты не имели ничего против того, что профессора Блейз заменял молоденький научный ассистент. После семинара Джулиан сел на первый же поезд и ночью вернулся в Гвадалахару.

Амелию выписали уже на следующий день – ее перевезли домой на санитарной машине, предписав пройти курс лечения под присмотром врачей университетского городка, в пансионе, где пациентам обеспечивался уход и присмотр. Клинике в Гвадалахаре было невыгодно держать выздоравливающую пациентку, которая нуждалась только в уходе, но при этом занимала дорогостоящую койку – особенно в пятницу. На этот день клиника получала большинство самых выгодных заказов.