Джо Холдеман - Бесконечный мир

– Да, знаю. В этом месте не хватает женской руки.

– Нет. Чего здесь не хватает – так это канистры бензина и спички, – Амелия огляделась и покачала головой. – Слушай, Джулиан, раз про нас и так уже все знают – давай съедемся, будем жить вместе, а?

Я еще не пришел как следует в себя после ее стриптиза.

– Э-э-э… Но здесь маловато места…

– Да не сюда! – Амелия рассмеялась. – Переезжай ко мне. И закажем себе две спальни.

Я пододвинул кресло к Амелии. Она устало опустилась в него.

– Послушай, ты ведь знаешь, как я хотел бы жить вместе с тобой. И мы не раз уже это обсуждали.

– Ну так давай сделаем это!

– Нет… Давай лучше не будем принимать сейчас никаких важных решений. Подождем хотя бы пару дней.

Амелия посмотрела мимо меня, в окно над раковиной умывальника.

– А, ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума…

– Ты просто немного импульсивна, – я сел рядом с ней, прямо на пол, и ласково погладил ее по руке.

– Мне это как будто не свойственно, правда? – она закрыла глаза и потерла лоб. – Наверное, это из-за лекарств, которыми меня напичкали.

Я очень хотел, чтобы это так и было.

– Да, наверняка все дело в этом. Тебе надо передохнуть еще пару дней.

– А вдруг операция прошла неудачно?

– Нет, ведь тогда ты не могла бы ходить и разговаривать.

Амелия погладила мою руку, все еще глядя в никуда.

– Да, наверное, ты прав. У тебя есть какой-нибудь сок или что-нибудь еще попить?

Я нашел в холодильнике виноградный сок и налил нам по стакану. Разливая сок, я услышал, как трещит, открываясь, замок-змейка, и быстро обернулся – но Амелия просто открывала свою дорожную сумку.

Я принес ей сок. Она с сосредоточенным видом медленно перебирала содержимое сумки.

– Думаешь, что-нибудь могло пропасть?

Амелия взяла стакан с соком и отставила в сторону.

– Да нет. Или да? Может быть. Вообще-то я просто проверяю свою память. Я помню, как складывала вещи, когда отправлялась в Гвадалахару. Помню, как ехала туда. Как разговаривала с доктором… м-м… Спенсером.

Она встала, прошла пару шагов назад и медленно села на кровать.

– Потом я была словно в дурмане – ты знаешь, так бывает, когда просыпаешься после операции. Вокруг было много света. Мое лицо было в какой-то мягкой рамке.

Я сел рядом с ней.

– Я помню это – с операции, когда мне вживляли имплантат. Был еще такой вибрирующий звук.

– И этот запах! Ты знаешь, как пахнет твой собственный вскрытый череп. И тебе все равно.

– Это из-за лекарств, – сказал я.

– Да, но это еще не все. Я сама этого хотела и знала, что так будет. – Да, но со мной-то все было иначе. – Я слышала, как рядом со мной разговаривали. Доктор и еще какая-то женщина.

– И о чем они говорили?

– Говорили по-испански. Обсуждали ее дружка и… обувь какую-то, что ли? А потом стало темно. Нет, сначала все стало белым, а потом – черным.

– Интересно, это случилось до или после того, как тебе вставили имплантат?

– После. Я уверена – после. Они называют эту штуку мостом, да?

– Да, с французского – pont mental.

– Я слышала, как он сказал: «Ahora, el puerile» [12], – и сразу за этим они сильно надавили. Я почувствовала, как подбородок уперся в ту мягкую рамку.

– Ты помнишь намного больше, чем я.

– Не так уж это и много. Я помню дружка медсестры, чью-то обувь и этот щелчок. Следующее, что я помню, – как я лежу в кровати и не могу ни пошевелиться, ни заговорить.

– Наверное, это было ужасно. Амелия нахмурилась, припоминая.

– Да нет. Ощущение было похожее на страшную усталость, до полного бесчувствия. Как будто я могла бы пошевелиться или что-то сказать, если бы мне это было действительно очень нужно. Но каждое движение стоило бы мне чудовищных усилий. Наверное, я не запаниковала только благодаря успокаивающим лекарствам. Они двигали мои руки и ноги и громко говорили мне какую-то бессмыслицу. Наверное, говорили на английском, но я была в таком состоянии, что не смогла распознать ни слова.

Амелия протянула руку, и я подал ей стакан с соком. Она отпила немного.

– Если я все запомнила правильно… Меня страшно раздражало, что они никак не уйдут и не оставят меня в покое. Но я ничего им не сказала, потому что не хотела доставлять им удовольствие своими жалобами. Странно теперь об этом вспоминать. Я и впрямь как будто впала в детство.

– Они не пробовали тебя подключать? Амелия снова устремила взгляд вдаль.

– Нет… Потом доктор Спенсер мне все объяснил. В том состоянии мне нужно было в первый раз подключаться вместе с кем-нибудь знакомым. Каждая секунда была на счету – он тебе рассказывал?

Я кивнул.

– Экспоненциальное увеличение количества новых нервных связей.

– Так что я просто лежала одна в темной комнате – очень долго. Наверное, я совсем потеряла счет времени. И все, что случилось до того, как мы… мы соединились – все, что было до этого, показалось мне сном. А потом… Внезапно все вокруг затопило светом, и двое людей подняли меня, и ударили меня по запястьям – а потом мы полетели из комнаты в комнату.

– Тебя понесли на носилках с воздушной подушкой.

Амелия кивнула.

– Это было очень похоже на полет. Я помню, как подумала, что сплю, – и решила наслаждаться полетом. Помню, мимо проплыл спящий Марти в кресле – я решила, что это тоже часть сна. Потом появился ты и доктор Спенсер – я думала, что вы тоже мне приснились… И вдруг все резко сделалось реальным, настоящим – как будто я проснулась, – Амелия покачалась на кровати взад-вперед, вспоминая мгновения подключения. – Нет, не то чтобы реальным… Слишком ярким и насыщенным. Я даже растерялась.

– Я помню, – сказал я. – Двойное видение – ты видишь себя же со стороны. Ты сперва себя не узнала.

– А ты сказал мне, что так бывает почти с каждым. Ты как будто сказал это все в одном слове или даже вообще без слов. А потом все вдруг прояснилось, и мы стали… – Амелия ритмично раскачивалась, покусывая губу. – А потом мы стали единым целым. Мы были одним… существом.

Она обхватила мою ладонь обеими руками.

– А потом нам пришлось разговаривать с доктором. И он сказал, что нам нельзя, что он не разрешит нам… – она поднесла мою ладонь к своей груди, так, как я сделал в последний миг подключения, и наклонилась ко мне. Но не поцеловала. Положила подбородок мне на плечо и прошептала на ухо срывающимся голосом: – У нас никогда больше такого не будет?

Я непроизвольно послал ей мысленный образ – так, будто мы снова были подключены вместе – объясняя, что через несколько лет можно будет попробовать это снова, и что Марти достал ее запись, и о том, что нервные связи частично восстановились, когда ей вернули на место отсоединенный имплантат, а значит, мы можем попробовать и сейчас, хотя бы попробовать… А в следующую долю секунды я осознал, что мы не подключены. И она услышит только то, что я скажу вслух!