Роберт Хайнлайн - Звездный двойник

– А?! Старина, о чем это ты?

– Капитан Бродбент, – язвительно начал я. – В выражении моих чувств я связан присутствием дамы. Таким образом, я лишен возможности пролить свет на ваше происхождение, привычки, нравственный облик и смысл жизни. Будем считать, я знаю, во что вы меня втравили. Я раскусил вас, едва увидев, кого предстоит играть. Теперь мне любопытно одно: кто собирается покушаться на Бонфорта на сей раз? Даже глиняный голубь вправе знать, кто пустит в него пулю.

В первый раз я видел Дэка удивленным. Потом он вдруг захохотал так, что, не в силах бороться с ускорением, сполз по переборке на пол.

– И не вижу ничего смешного, – зло сказал я.

Дэк оборвал смех и стер проступившие слезы.

– Ларри, старичок, ну неужели ты вправду думаешь, что я тебя в подсадные утки нанимал?

– А что, может, нет?!

И я поделился с ним соображениями насчет прошлых попыток устранить Бонфорта. Дэку хватило такта не рассмеяться вновь.

– Ясно. Вы, значит, решили, что будете пробу снимать, как при столе у средневекового короля. Что ж, попытаюсь разубедить. А то вряд ли вам будет приятно чувствовать себя мишенью. Так я с шефом уже шесть лет. И знаю: за это время он ни разу не пользовался дублерами! При двух покушениях на него я сам был – и сам пристрелил одного из «горилл»! Пенни, ты с шефом дольше – при тебе он приглашал хоть раз дублера?

Девушка смерила меня ледяным взглядом:

– Никогда! И сама мысль о том, что шеф мог бы подвергнуть опасности другого, спрятавшись за его спиной… Я просто обязана дать вам по физиономии – вот что я должна сделать!

– Успокойся, Пенни, – мягко сказал Дэк. – Вам обоим и кроме этого есть чем заняться на пару. И он не так уж глупо рассудил – для постороннего, конечно. Кстати, Лоренцо, это – Пенелопа Рассел, личный секретарь шефа и ваш главный режиссер.

– Рад познакомиться, мадемуазель.

– Сожалею, но ответить тем же не могу!

– Прекрати, Пенни! Иначе – отшлепаю по попке – и два g меня не остановят! Лоренцо, я понимаю, играть Бонфорта малость рискованней, чем править инвалидной коляской. Мы оба знаем, что находились уже желающие прикрыть его страховой полис. Но сейчас это исключено! В сложившейся ситуации, по причинам, которые вы вскоре поймете, парни, играющие против нас, даже пальцем не посмеют тронуть шефа – либо вас в его роли! Вы уже видели – они играют грубо. Они при первом удобном случае прикончат меня или даже Пенни. В данный момент они и вас убили бы, кабы дотянулись! Но стоит вам выйти на публику в роли шефа – вы все равно, что в сейфе швейцарского банка! Они просто не смогут убить вас при нынешних обстоятельствах!

Он пристально вгляделся в мое лицо.

– Ну как?

Я помотал головой.

– Не улавливаю смысла.

– Скоро уловите. Тут дело тонкое – оно касается марсианского образа жизни. Обещаю вам: еще до посадки вы все поймете.

Однако дело не становилось более привлекательным. Пока что Дэк меня впрямую не обманывал – насколько я могу судить, но вполне мог говорить не все, что знает, такое я за ним уже замечал.

– Слушайте, Дэк, а почему я должен верить вам или этой леди? Извините, мисс? Я хоть и не питаю особых симпатий к мистеру Бонфорту, но у публики он пользуется славой человека, болезненно – до отвращения даже – честного. С ним я когда смогу побеседовать? Только по прибытии на Марс?

На угловатом, располагающем лице Дэка вдруг проступило уныние.

– Похоже, что нет. Пенни вам не говорила?

– Чего?

– Старина, мы просто вынуждены подменять шефа. Его похитили.

У меня вдруг ужасно разболелась голова. От двойной тяжести, а может, от обилия впечатлений.

– Вот теперь, – продолжал Дэк, – вы знаете, отчего Джок Дюбуа не хотел доверяться вам на Земле. Это – самая крупная сенсация для газетчиков; со времен первой высадки на Луну. Поэтому нам приходится крутиться, как проклятым, лишь бы никто ничего не разнюхал. Так что, пока не разыщем шефа и не вернем его обратно, вся надежда на вас. И вы, похоже, уже начали входить в роль. Этот кораблик на самом деле – вовсе не «Рискуй». Он – личная яхта и походная канцелярия шефа; имя ему – «Том Пейн». «Рискуй» крутится на рейде возле Марса и передает наши позывные – и знают об этом только его капитан и старший помощник. А «Томми» тем временем на всех парусах мчится к Земле за подходящей заменой для шефа. Улавливаете, старина?

– Допустим… Однако, капитан, если мистер Бонфорт похищен политическими противниками – зачем делать из этого тайну? Я бы на вашем месте у каждого столба об этом кричал!

– Верно – на Земле. И в Новой Батавии. И на Венере. Но не на Марсе! Вы, может, знаете легенду о Кккахграле Юном?

– Э-э… Боюсь, что нет.

– Тогда слушайте внимательно. Она – наглядная иллюстрация марсианской щепетильности. Короче говоря, этот парень, Кккахграл Юный – а жил он тысячи лет назад – должен был прийти в определенное время к определенному месту, чтобы удостоиться высокой чести – вроде посвящения в рыцари. Не по своей – на наш взгляд – вине, но он опоздал. В силу марсианских приличий – за опоздание ему полагалась казнь. Учтя его молодость и выдающиеся подвиги некоторые радикалы предложили повторить испытание. Кккахграл и не подумал согласиться! Настоял на своем праве лично выступать в качестве обвинителя на суде чести, выиграл дело и был казнен. Что сделало его живым воплощением и святым покровителем марсианских приличий. Так-то.

– Но… Бред ведь!

– Ой ли? Мы же – не марсиане. А они – очень древняя раса; у них сложена целая система требований и обязанностей для любого случая жизни. Марсиане – величайшие из всех мыслимых формалистов! Древние японцы со своими «гиму» и «гири» в сравнении с марсианами – отъявленнейшие из анархистов! У марсиан нет понятий «верно – неверно», есть лишь «пристойно – непристойно» – в квадрате, в кубе и со всякими довесками. Тут в чем дело – шефа усыновляет Гнездо того самого Кккахграла Юного, ясно вам теперь?

Но я упорно не хотел понимать. По-моему, этот Ккках больше всего смахивал на одну из самых отвратительных кукол «Ле Гран Гиньоль». Бродбент между тем продолжал:

– Да ведь просто! Шеф сейчас – похоже, крупнейший из исследователей марсианских обычаев и психологии. Он уже четыре года ими занимается. А в среду в Лэкус Соли состоится обряд его усыновления. Если шеф будет на месте и выдержит экзамен – все отлично! Если не будет – а вопроса «почему?» просто не возникнет – его имя втопчут в грязь во всех Гнездах Марса – от полюса до полюса! Стало быть, громадный межпланетный и межрасовый политический успех, величайший из достигнутых когда-либо, сработает с точностью до наоборот. И последствия будут… Думаю, меньшее, чем удовлетворятся марсиане – отказ даже от нынешнего ограниченного сотрудничества с Империей. А более вероятна месть. Погибнут люди – может быть, все, кто окажется в тот момент на Марсе. Тогда экстремисты из Партии Человечества возьмут верх, и Марс будет присоединен к Империи силой – но только после смерти последнего марсианина. И все это – оттого, что Бонфорт не явился на обряд усыновления! Марсиане на подобные вещи смотрят именно так.