Чарльз Шеффилд - Холоднее льда

И наконец сама Хильда Брандт. Даже окончательно уверившись, что формы жизни в Европейском океане являются синтетическими, она не смирилась с тем, что Европа должна потерять свой статус ограниченного доступа. Теперь же Брандт могла ее защитить, причем с куда лучшими шансами на успех, чем когда-либо раньше.

Если не считать того, что Сайрус Мобилиус тоже так просто сдаваться не собирался. Еще предстояло состояться гигантской битве за Европейский термоядерный проект, которая будет вестись на всех общественных и приватных уровнях науки, политики и надувательства. И кто в этой битве победит, Брандт или Мобилиус... вот где была настоящая проблема, достойная лучших умов в Сети Головоломок.

Впрочем, Свами Савачарьи эта проблема не касалась. Его мучила забота гораздо более личная.

Сова опять устало выбрался из постели и потопал к коммуникационному блоку. Входящие сообщения членов Сети Головоломок он проигнорировал, но все остальные прочел. Ни одно из них не имело ни малейшего отношения к работе. Там были только расспросы о его путешествии на Европу и объявления о грядущих собраниях — но собраниях общественных, а не профессиональных.

Сова вернулся в постель. Люди неверно истолковали его путешествие на Европу. Похоже, они полагали, что это указывало на полную перемену личности Свами Савачарьи. Сова знал, чего они добиваются. Им хотелось увидеть вывеску, которая в их собственных искаженных понятиях читалась бы как «Счастливый Конец».

Разумеется, они ошибались. Жизнь порядком отличалась от видеошоу. И все же, быть может, вовсе не это было подлинным сообщением...

Свами Савачарья закрыл глаза. Но он не мог закрыть своих ушей и своего разума. Вокруг Совиной Пещеры, абсолютно во всех направлениях, все недра Ганимеда буквально пульсировали активностью. Деловитые, как термиты, люди бурили, строили, бегали, извлекали и таскали; многие их тысячи, вечно бодрствующие, без конца повсюду толпились. Сова вообразил себе, что и впрямь может их слышать.

И все могло стать только хуже. Население Ганимеда росло. Эта перемена особенно бросалась в глаза в транспортных отчетах, где с каждым годом появлялось все больше и больше полетов. Все более крупные корабли перевозили все большее число пассажиров и все более тяжелые грузы. Чем все это закончится? Сколько еще Ганимед, представляя собой естественный узловой пункт между Внутренней и Внешней системой, будет стонать под тяжестью слишком многих людей — как Земля перед Великой войной?

Сова снова открыл глаза. Путешествие наружу из Совиной Пещеры позволило ему рельефно увидеть проблему. Возможно, оно также обеспечило решение этой проблемы — единственное решение, какое он только мог себе представить. По крайней мере, в пределах всей Солнечной системы.

Сова в самый последний раз выбрался из постели и вернулся к коммуникационному блоку.

— Морд, — Свами Савачарья обратился к скептической физиономии, которая в конце концов появилась перед ним на экране. Решение было принято. Сова хотел сделать ставку на Хильду Брандт. — Что вы думаете об идее долгосрочного переселения на Европу?

Четверть столетия: сотня крупных радиационных бурь и случайного бушевания солнечных ветров; с полдюжины проходов сквозь сумятицу Пояса астероидов. Первоначальные орбиты оказались так скручены, изогнуты и исковерканы, что никакой анализ весь этот хаос уже отследить не мог.

Первый год: после того, как пределы нормального выживания оказались достигнуты и пройдены, процесс перешел ко второй стадии. Началась обратная дифференциация тканей. Руки и ноги исчезли; внутренние органы модифицировали свои функции. Сердца, печени и легкие атрофировались, а маленькие тела сжались и округлились, образуя гладкие, безликие организмы яйцевидной формы.

Пять лет: внутри капсул установилась температура жидкого азота. Все жизненные функции младенцев давным-давно замедлились и остановились. Мозги стали твердыми кристаллическими матрицами, по замерзшим сетям которых подобно тревожным снам проскакивали минимальные сигналы.

Десятилетия: конец Великой войны стал далекой историей, но младенцам не суждено было умереть. Время и выживание потеряли всякий смысл. Стало совершенно несущественно, обнаружат их сегодня, завтра или в далеком будущем.

В конце концов шесть капсул сошлись поблизости от места их первоначального появления в космосе, снова выплывая из чуждых небес на оживленные коммерческие маршруты. Со своей позиции высоко над эклиптикой наблюдательный модуль широкого охвата на мгновение коснулся потенциальных угроз для навигации своим призрачным бледно-лиловым лучом. Затем луч двинулся было дальше, но через полминуты он озадаченно метнулся назад, чтобы еще раз проверить находку.

Закованные в ледяные коконы, младенцы ожидали. Время тянулось все дальше — к часу их второго рождения.