Уэн Спенсер - Глазами Чужака

— Не понимаю. Зачем Онтонгард хочет сделать Тварей из агентов ФБР? И зачем отец сделал Койота?

— Гекс хочет делать Тварей, и больше ничего, — оскалился Ренни, — за этим он сюда и прилетел. Он хотел бы весь мир превратить в своих Тварей. Поэтому мы с ним и боремся.

Прайм знал, что Гекс его убьет, — добавила Хеллена более спокойно. — Он был ранен, в безнадежном положении. Тогда он инфицировал всех, кого мог, в надежде, что хоть кто-нибудь выживет, всё вспомнит и продолжит его борьбу.

Укия яростно потряс головой.

— Все равно не понимаю. Если ваши гены вытесняют ДНК носителя, он становится вашей копией!

Ренни медленно кивнул:

— Да, покорной копией. Все ее воспоминания, надежды и мечты уходят, остаются только твои. Иначе и быть не может — она выполняет твои желания.

Наверняка он заговорил мысленно для того, чтобы подчеркнуть: один член Стаи может таким образом влиять на другого. В такое умственное рабство легко поверить, если в твоей голове раздаются чужие мысли.

— И мой отец поступил так с Койотом? — Укия вспомнил испытание, вспомнил, как Койот кричал: «Ты моя Тварь!», и со страхом повернулся к Хеллене. — А Койот сделал это с тобой?

— Когда-то мы все были людьми, — тихо ответила она, — теперь же стали замаскированными копиями Прайма. И значит, мы все твои родители.

Хеллена грустно улыбнулась.

Укия перевел взгляд с женщины на Ренни.

— А почему тогда вы не похожи?

Если заменить бриллиант в кольце стеклом, оно будет выглядеть почти по-прежнему. Простые человеческие клетки заменяются сложной клеточной структурой, которая только притворяется человеком. Со временем мы становимся похожими на Прайма даже внешне. Койот — самый старший из нас, когда-то он был волком.

— Волком?!

Вначале Укия не поверил, потом вспомнил странные золотые глаза Койота — волчьи глаза.

— Стая — очень странное образование. — Ренни присел на каменный выступ. — У каждого со хранились тени прежних воспоминаний, это как дежа-вю. Если у тебя есть время вновь обрести себя, ты можешь перестать зависеть от своего создателя. Почти со всеми членами Стаи так и получилось.

Он обнял стройную талию Хеллены, притянул женщину к себе, и она грустно улыбнулась.

— Мы ценим человеческое в нас больше самой жизни, — прошептала Хеллена. — Гекс же держит своих Тварей крепко, они делают все, что он захочет.

— Ну хорошо, а как же я? Если я не Тварь, а сын, так почему других детей нет? Почему Прайм хотел меня убить, да и ты время от времени грозишься?

В Стае сто с небольшим членов, все — Твари Койота. Мы не создаем много Тварей, нам это отвратительно. Но Гекс, который только этого и хочет, имеет всего тысячу с чем-то Тварей. — Ренни усмехнулся. — Его кровь редко приносит отдачу, а когда мы выслеживаем его Тварей, то убиваем их. — Видимо, ужас Укии отразился на его лице, потому что вожак объяснил: — Человек, которым была Тварь, умирает, а новая Тварь — это возможность создать еще тысячу таких же. К счастью, Гекс боится, что создаст нового Прайма, Тварь, у которой окажется достаточно собственной воли и информации, чтобы ему помешать. Поэтому он ограничился теми, кого может держать под рукой, и не позволяет своим Тварям создавать новых.

— Один раз он все же попытался, — добавила Хеллена. — В прошлом веке Гекс разрешил всем своим Тварям самим создавать Тварей. Умерли миллионы невинных людей, они думали, что это особо устойчивая форма гриппа. Тварей получилось совсем мало.

— Правда, они стали слишком независимыми, так что он выследил их всех и сжег.

— При чем здесь то, что я — единственный ребенок?

Ренни заглянул в глаза Укии.

— Выживает один из тысячи: защитная система организма реагирует на чужую ДНК. В месте укола начинается иммунная война, и человек умирает до того, как наши гены укоренятся в нем. Но из такой ситуации есть выход. Можно создать сплав паразита и носителя, тогда носитель не отторгнет новый генетический материал, пока не будет слишком поздно — организм перейдет тот самый порог.

Укии вдруг стало очень холодно.

— Для этого нужен ребенок, отец которого — инопланетянин, а мать — человек.

Ренни кивнул.

— Для того чтобы он появился, использовали очень сложную машину, людям такие и не снились. Она сама извлекала яйцо из организма будущей матери, оплодотворяла его, производила генетические манипуляции и имплантировала обратно. Она же держала мать живой, но в неактивном состоянии весь период беременности, подавляя ее иммунную систему, чтобы не случилось выкидыша. Это громадная машина, на разведывательном корабле была всего одна такая.

Укия обхватил себя руками и заходил взад-вперед, но все никак не мог согреться.

— И я родился, чтобы захватить Землю?

— Ты — оружие массового уничтожения, но при этом — наш единственный ребенок. Неудивительно, что мы и любим, и боимся тебя.

— Но зачем? Зачем я вообще понадобился Прайму?

— Мы не знаем. Память у нас генетическая, создатель Твари передает ей свои воспоминания. Но Прайм был серьезно ранен, когда создавал Койота, а когда мы ранены, то теряем воспоминания о недавних событиях. Получается, как будто кто-то нарезал бумажных кукол из «Войны и мира», а мы пытаемся из того, что осталось, выудить сюжет.

— Ренни! — По скалам с шумом сбежал Медведь и протянул что-то вожаку Стаи. — У Волчонка блохи.

Ренни взял кусочек темного пластика с широкой ладони Медведя, фыркнул и поморщился.

— Точно. Рассеивай Стаю.

— Блохи?

Укия подошел и посмотрел в ладонь Ренни. Тонкая микросхема и маленькая батарейка, закатанные в пластик, пахли нагретой пластмассой.

— Блошка маленькая, а работы у нее — ой-ой— ой. — Вожак уронил странный предмет на ладонь юноши. — Она передает на спутник-шпион, куда направляется наш Волчонок.

Укия, сам не веря, смотрел на кусочек пластика.

— Она прикрепила «жучок» на мой мотоцикл! Ренни приподнял бровь.

— Уж не та ли это «она», в которую ты влюблен?

— Ну что тут скажешь? Люблю изобретательных женщин.

— Между прочим, кто-то едет за тобой. — Вожак разломал и выбросил «жучок». — Надо быстро сматываться, а то будут неприятности.

— Постой. Почему Онтонгард бросается на нас, как только видит? Кто была моя мать? Как ее убили? Что вы помните о Прайме?

Ренни смущенно посмотрел на Укию.

— У него слишком много вопросов, Ренни, — Хеллена подняла с земли помятую жестянку из— под кофе и протянула ему, — а времени слишком мало. Дай ему память.

Юноша непроизвольно сделал шаг назад.

— Только не так, как на испытании.

— Это может получиться, только если есть время. — Ренни глазами сделал Хеллене знак уходить. — А это быстрый и грязный способ передать память. — Он снял крышку, вытряхнул из банки остатки кофе и поставил ее на камень. — Может, ничего и не выйдет, твоя иммунная система просто убьет ее. — Он вытащил нож-стилет, лезвие ярко блеснуло в лунном свете. Сжав левый кулак, вожак полоснул себя по запястью, отворяя вену. Укия поморщился. — А еще это может тебя убить, хотя вряд ли: ты все-таки сын Прайма.