Леонид Смирнов - Чужими руками

На экране возникли кадры видеосъемки: у дверей полицейского участка выстроилась очередь раскаявшихся грешников. Опустив головы, они по одному подходили к одетому в парадный мундир сержанту и складывали у его ног дробовики и остро наточенные кухонные ножи. Собравшаяся вокруг толпа селян в выходных костюмах встречала аплодисментами каждое сданное властям орудие убийства. Сытые и довольные лица из обычной пропагандистской массовки.

Первого Жреца наглая мистификация вовсе не бесила. Он наслаждался спектаклем. Топорно срежиссиро-ванная постановка в очередной раз доказывала: нынешняя бочайская власть потеряла всякое ощущение реальности, и колониальная модель цивилизации обречена. Дерибас приглушил звук и повернулся к Яксеру, который демонстративно протирал очки носовым платком. Доверенный Секретарь и Хранитель Ключа пришел к Первому Жрецу, чтобы доложить о ликвидации очередной спецгруппы, посланной Регентом для уничтожения Дерибаса и высшего командования Армии Истинного Бога. Террористы отстреливались до последнего и все как один покончили с собой, так что допрашивать было некого.

Выслушав Яксера, Первый Жрец помрачнел. Турау выбрал умную тактику и винил в случившемся не храмовую охрану, а самого себя. Ведь пойманных террористов надлежало обработать по всем правилам средневекового пыточного ритуала и получить чистосердечные признания. Тогда настало бы время свершить справедливый суд и устроить публичную казнь при большом стечении народа.

Роль верховного судьи, как правило, исполнял сам Дерибас, а палачами были подручные Яксера. Турау не любил прилюдно марать руки, хотя и нередко участвовал в допросах. Храмовые подвалы наводили ужас даже на Доверенного Секретаря. Иногда Турау Яксера посещали видения: его самого со скрученными за спи ной руками ведут в пыточную камеру, где разведен огонь, а мускулистый палач в красно-черном колпаке с вырезами для глаз не спеша колдует с длинными, хитро изогнутыми щипцами. Металл покраснел — можно начинать…

На экране снова появилось изображение студии. Рядом с диктором сидел генерал с полным набором бочай-ских орденов. У него была фигура тяжелоатлета и лицо доброго дядюшки. От генерала так и веяло спокойствием и уверенностью. Первый Жрец прибавил звук.

— На мои вопросы любезно согласился ответить генерал от инфантерии Аль-Мардус, командующий столичным военным округом,, — с дежурной улыбкой произнес самый благонадежный диктор Бочасты.

Аль-Мардус легонько кивнул.

— Господин генерал! В Сияющем-В-Кущах гуляют слухи о наступлении партизан. Что вы можете сказать по этому поводу?

— У законопослушных граждан Бочасты-Роки-Шиа нет ни малейших причин для беспокойства. Ситуация хна планете находится под контролем императорских вооруженных сил — гаранта нашей Конституции…

Дерибас краем глаза следил за реакцией Турау Яксера. Тот, как всегда, быстро заскучал и начал ерзать на краешке стола. Доверенный Секретарь и Хранитель Ключа не хотел смотреть новости вместе с Первым Жрецом. Похоже, Яксера тошнило от всего, что делал Дерибас. И наоборот. Но как говорят тупые крестопок-лонники: Христос терпел и нам велел.

Первый Жрец не доверял своему помощнику. Уж не сам ли Яксер послал террористов, чтобы лишний раз доказать свою преданность и продемонстрировать незаменимость? И убиты они именно потому, что на допросе первой степени могли рассказать лишнее? Очень подозрительная история. Слава Мамбуту, у Дерибаса есть верные люди — умелые и незаметные. К тому же их хлебом не корми, дай укоротить непомерно возвысившегося Доверенного Секретаря. Но время не пришло. Пока Турау нужен Армии Истинного Бога. И еще как нужен…

— Иди — и не греши, — выключив монитор, сказал Первый Жрец Доверенному Секретарю.

Яксер отдал честь и неслышно вышел из кабинета. Мысли Дерибаса вернулись к телепередаче. Генерал Аль-Мардус откровенно врал. Стратегическая ситуация на Бочасте изменилась раз и навсегда; свершилось чудо, которого все так ждали. Началось триумфальное шествие Великого Духа. Считавшиеся непобедимыми имперские войска бежали без оглядки, бросая оружие и боевую технику. Они сдавались в плен целыми ротами и батальонами. Командиры частей вместе с личным составом все чаще переходили на сторону победителя и умоляли принять их в ряды Армии Истинного Бога.

Поначалу Первый Жрец приказал разоружать их и помещать в фильтрационные лагеря. Он не решался разбавлять наступающие порядки лживыми перебежчиками. Хуже нет, если его воинство утратит чувство собственной чистоты. Но затем Турау Яксер убедил его:

— Никто не помешает нам очистить свои ряды. Потом — после взятия столицы. Многие ли выдержат испытание властью? Кто-то из самых преданных офицеров, ощутив силу оружия и любовь солдат, наверняка захочет круто переменить судьбу. И тогда самый жалкий перебежчик может оказаться полезней сотни доблестных ветеранов. История знает массу примеров.

Тем временем Армия Истинного Бога беспрепятственно двигалась вперед, занимая все новые населенные пункты, захватывая электростанции, радиорелейные вышки, аэродромы и мосты. Войска входили в города парадным маршем. Толпы народа встречали их букетами цветов, пытались угостить скудной провизией и домашним пальмовым вином.

Бойцы разрушали христианские храмы и жгли лжесвятыни. С пойманных священников срывали мерзкие одежды и голыми — во искупление грехов — гоняли по степи. Никто не желал их смерти, и все-таки несколько святош сдохли неискупленными, не выдержав потрясения.

«Слитком легко, — охваченный тревожными предчувствиями, думал Первый Жрец, нависнув над расстеленной на огромном столе картой боевых действий. — Лига до сих пор не вмешалась. Чего она ждет? Падения Регента? На планете начнется хаос, и тогда экспедиционный корпус получит чрезвычайные полномочия Лиги? Звучит логично. Но разве смена власти ей на руку? Яксер уверен в обратном. Слишком неповоротлива?.. Жаль, у нас нет острых глаз и чутких ушей на Аламагордо. Мы слепы и глухи, а потому уязвимы. Мамбуту в который раз испытывает меня…»

«Удивительно устроена человеческая память… Казалось бы, событие впечатано в нее навечно, она мертвой хваткой вцепилась в детали. Настоящее живет не будущим, а прошлым. И вдруг р-раз — и готово: полное и абсолютное забвение. Но сменяются поколения, проходят века и откуда-то из бездонных глубин вдруг всплывает напрочь забытое. Наполняется новым смыслом, освещается с неожиданной стороны, получая иные, непредставимые прежде интерпретации и зачастую помогает лучше понять реалии сего дня. Порой это и вовсе единственный ключик к замку под названием „ослепление очевидным“.