Станислав Синицын - Жажда всевластия

Жадный молох оперативки потребовал очередного вопроса, потом еще, и через полчасика руководители бюро очистили скворечник.

Спрашивается, не занялся ли Круглецов вредительством, саботажем, черным карьеризмом? Словом, всем тем, что может принести выгоду отдельному человеку и убыток всему предприятию? Не применял ли он старых добрых бандитских технологий, когда человеку создаются проблемы, а потом за некоторую сумму успешно и эффектно решаются? Это был достаточно скользкий и темный вопрос. С одной стороны, ресурсы отвлекались, люди вынуждены будут второй раз проделать ненужную работу, с другой — это была типичная внутренняя конкуренция, такие приемы сейчас везде входу, Да и плана разработок новых моделей никто не срывал.

Павел Иванович прекрасно понимал, что поймай его на горячем служба безопасности — останутся от него только берцовые кости вкупе с обгорелым черепом. Потому маскировал свои мероприятия как только мог. Добропорядочный человек ограничился бы созданием на рабочем диске папки, куда аккуратно складировал бы все данные по начальству, как то: дни рождения детей, любимые памятники мировой архитектуры и нелюбимые в устах подчиненных выражения. У Круглецова тоже была такая папка, куда он периодически заглядывал, поддерживая иллюзию старательного середнячка.

Все основные данные он держал у себя в голове, перебирая их как четки каждую свободную минуту. Откуда он их добывал? Естественно, никаких камер слежения, микрофонов подслушивания и манипуляторов прощупывания он к начальнику в кабинет запустить не мог, сотрудникам их иметь не рекомендовалось, а о применении никто вообще ничего не говорил — все и так было понятно. Утешало только то, что начальник тоже не мог откалывать подобных номеров, и доступ к досье подчиненных, собранным безопасниками, у него был ограничен. Выручали память и наблюдательность. Люди в своих разговорах находятся в таком странном противоречии: им хочется сказать собеседнику самое важное, прибегнуть к самым действенным аргументам, но эти доводы основаны на тех моментах их жизни, которые им хотелось бы скрыть.

— Не катайся на велосипеде с этой горки! — часто кричит отец сыну.

— Почему? Здесь не опасно! — возражает чадо, и тут родителю бы сказать, что он сам с этой горки в детстве сверзился, но это будет потеря авторитета, и он повторяет те же слова, просто повышая голос и прибегая к аргументу ремня.

Часто бывает и наоборот: человеку не нравятся очередные роботизированные игрушки, или цвет кофточки тещи, или прическа жены. И чтобы придать стертым, заезженным аргументам хоть капельку новизны, он раскрывает карты, рассказывает о своих истинных чувствах.

Круглецов не зря ловил каждое начальственное изречение, выражение лица. Стоило Якову Умаровичу несколько раз поморщиться при виде картинок, выполненных в ярко-красных тонах, и Павел Иванович уже завязал узелок в памяти. Сказал Кокнер как-то, что брюхо идола богатства напоминает ему бычий пузырь, и очередная зарубка в памяти подчиненного готова.

Основная проблема в том, чтобы отделить зерна от плевел. Чистая наблюдательность здесь помочь не могла, нужна была помощь психологии. Круглецов не был таким сильным психоаналитиком, чтобы с ходу расшифровать все намеки, выражения лица и жесты, понять, где проявление глубинных чувств, а где просто капризы и предчувствие плохого пищеварения. Профессионал консультации ему оказать не мог, приходилось обращаться к. программам. В общении с ними и проявилось подлинное искусство конспирации. Павел Иванович увлекся задачками по прикладной психологии, обзавёлся соответствующими программами, почитал литературу и начал анализировать характеры великих людей.

Не он первый, не он последний, за несколько лет до описываемых событий прокатилась целая волна — раскладывать старые пленки по кадрам и выяснять пристрастия исторических персонажей. Любительские программы были слабенькими, им не хватало материала по конкретным проявлениям личности, поэтому Хрущев после анализа вполне мог оказаться шизофреником, а Высоцкий — хроническим истериком.

Круглецов собрал почти полный набор сведений и аккуратно, по частям, маскируя ворохом других задач, скармливал их машине. Он боялся создать нормальную психологическую модель личности начальника, это было бы слишком заметно, потому отобрал несколько схожих исторических типажей и разбирался с ними.

Много было у него неудач, Кокнер не обращал внимания на закинутые удочки или отделял форму от содержания, требуя лучшего оформления работ, но сегодня все получилось.

Павел Иванович вернулся в бюро с самым хмурым и деловитым видом, на какой только был способен. Несколько минут сидел у себя в закутке, после чего организовал селектор.

— Последняя разработка нуждается в проверке. Этим займутся... — Он начал подробно перечислять, кто и над чем должен работать.

Сам он тоже окунулся в поток информации — увы, нельзя быть хоть микроскопическим начальником и вообще ничего не делать, это недостижимая мечта рвущихся на синекуры лентяев. Требовал разработки очередной клубок процессоров, вентиляторов, бесконечных соединений, что получался в результате работы узловиков. И, самое важное, начатую тенденцию в поведении начальства надо было поддерживать, холить и лелеять.

Немедленно, без приложения особых усилий, была создана другая модель, чуть менее перспективная, чуть более дорогая. Дитя тупиковой ветви развития, оттенок будущих неудач почти висел над ее числовым выражением. А вот над оформлением потенциального брака пришлось потрудиться. Светло-бирюзовая цветовая гамма, меньше контрастность. В технике нельзя обойтись без острых углов? По возможности сделать их незаметными, глаз должен скользить по ним, плавно переходя от детали к детали. И все сотворить неуловимым для сознания, подспудным, неощутимым, чтобы начальство не отдало приказания, и другую модель представить в таком стиле.

В записях службы безопасности и психологического контроля было отмечено, что до обеда Круглецов наметил только первые штрихи будущего оформления альтернативной модели, на перерыве развлекался своими любимыми психотипами.

На следующей оперативке Яков Умарович долго крутил носом.

— Разработано хорошо, слов нет, альтернатива тоже неплохая, но не нравится мне это... — Сомнение плавало в его глазах, как пенка в стакане молока.

— Нас сроки поджимают, — осторожно высказался Павел Иванович.

— Твоя правда... Ладно: то, что готово, — идет в серию, разработку альтернативной модели продолжай. — Начальник отдела в затруднении еще раз пожевал губами и в конце концов махнул рукой.

Круглецов с трудом удержал на лице выражение озабоченности.