Мария Симонова - Снайперы

Уличать усатого во лжи он не стал, чтобы не затягивать глупой дискуссии («Смотри, вах, как сверкает!»), а вместо этого быстро направился к своей машине, бросив на ходу:

— А я тебя просил?

Не прошел он и трех шагов, как дорогу ему заступили двое из тех, кто якобы праздно ошивался в окрестностях.

— Эй, мужик! Нехорошо уезжать, не заплатив, — с делано-дружелюбным видом обратился к нему тот из них, что выглядел помоложе, у него в ухе поблескивала глазком необычная серьга — в виде изогнутой рыбки. «Такая же, как на заколке усатого», — отметил про себя Ян. Тут же сзади раздалось:

— Э! Я из твоей тачки картинка делал! Шест сот давай, да! — Образование усатый джентльмен получал, видимо, в торговом ряду.

— А не дорого? — спросил Ян, поворачиваясь так, чтобы держать в поле зрения всю троицу. Одновременно отметил еще двоих, что шлялись поблизости и по виду явно принадлежали к той же компании «мойщиков».

— В самый раз! — заверили его.

Денег у Яна было немного, но они ему все равно были дороги как память об эквивалентных им трудоднях, к тому же самому нужны. И он видел реальную возможность их себе сохранить.

Ян, к сожалению, не был мастером боевых искусств, не принадлежал к числу безбашенных храбрецов или хладнокровных героев. Просто, как некоторые люди умеют решать в уме сложнейшие математические примеры, Ян Никольский мог в считаные секунды просчитать любую ситуацию в развитии, руководствуясь позами людей, их голосами, движениями, взглядами и даже состоянием их одежды, а также местом и временем действия. «Люди-счетчики» утверждают, что решение задачи само собой возникает перед их мысленным взором. В точности так же в голове у Яна рождалась картинка дальнейших событий, с учетом тех или иных условий. Это были не просто предположения — перед ним словно прокручивался фрагмент видеозаписи ближайшего будущего, и Ян совершенно точно знал — попросту видел, что произойдет, если он поступит так или иначе, причем механизм этого процесса был так же необъясним, как «вычисление» правильного ответа в мозгах у «счетчиков». Сам Ян скромно считал, что просто обладает хорошим глазомером в сочетании с неплохой реакцией.

— Может, сойдемся на сотне? — предложил он, чтобы что-то сказать, пока мозг, прощелкав варианты, выдал наилучший, четкий, как в бильярде, расклад — как ему следует действовать, чтобы с наименьшим ущербом для себя прорваться к своей машине. Комбинация усложнялась: выданный сознанием «видеофрагмент» показывал, что у «шестерок» имеются ножи, а усатый босс прячет в кармане пушку, которой, впрочем, не собирается пользоваться. После его следующей реплики «шестерка» слева должен кольнуть «клиента» в бок ножом. Далее они рассчитывают сразу получить «добровольное» пожертвование всех имеющихся у него в наличии средств. «Ну-ну, поглядим», — подумал Ян, в то время как интеллигент в его сознании съежился, отдавая позиции хищнику: сразу обострились запахи, и мир обрел особую резкость.

— Не хочешь дать шест, отдашь все, что ест, — произнес усатый решающую фразу, не подозревая, что именно в ожидании ее лопоухий «клиент» медлит, внутренне держа палец на спусковом крючке: «Схватить руку с ножом, бросить „шестерку“, ломая ему сустав, на напарника, с разворота усатому носком ботинка в голень, потом в три прыжка — к машине, в кресло, зажигание, и поминай, как звали!»

Но нечто неожиданное, то, что Ян называл элементом случайности, или в данном случае это можно было определить как «внешний фактор», вклинилось в ситуацию и поломало заготовленный всеми ее условиями сценарий: щелчок выкидного ножа сопроводился резким звоном металла о металл, нож вылетел из державшей его руки и, сверкнув хищным лезвием, упал на тротуар. Ян, весь внутренне собранный, настроенный на небольшую потасовку, не успел мгновенно переключиться и сообразить, что, собственно, происходит — не так часто сбивалась намеченная его глубинным аналитиком программа действий. Тем временем события продолжали разворачиваться по непредвиденному сценарию.

— Ты… — начал усатый, опуская руку в тот карман, где у него лежала пушка. Но ни достать ее, ни что-либо добавить к сказанному он не успел, так как в следующую секунду ему срезало ус — буквально сбрило начисто, как лишнюю деталь ухоженного фасада: правый ус продолжал сидеть на своем месте, а левый оторвался и улетел с резким свистом, как грач по осени. Усатый машинально ощупал губу, где среди оставшихся редких волосков обозначилась сочащейся кровью длинная царапина. Остальные замерли, тревожно водя глазами — статисты, растерявшиеся во время отрепетированной сцены.

Ян тоже растерялся, хотя суть происходящего была ясна: они находятся под прицелом, и тот, кто держит их на мушке, обладает потрясающей меткостью. Либо — что казалось очень маловероятным — гениально мажет. «Это явно тебя не касается, тем не менее и ты сейчас представляешь собой мишень», — зашуршали мурашки, прогулявшись туда-обратно вдоль позвоночника. Собственная спина показалась Яну в этот миг отменным стендом для стрельбы, установленным прямо на линии огня самолично им, идиотом.

Молодой сделал осторожный шаг в сторону — Ян понял, что он собирается бежать под защиту припаркованных машин. Сам он только и мечтал о том, как бы поскорее и понезаметнее нырнуть в свою тачку, однако понимал, что в его положении лучше стоять на месте и не дергаться, чтобы не схватить нечаянную пулю. Дальнейшие события блистательно это подтвердили: парень не успел еще донести ногу до асфальта, как ему оторвало мочку уха — ни звука выстрела, ни даже отдаленного хлопка при этом слышно не было, просто на шею бандита брызнуло алым, пуля просвистела в каких-то сантиметрах от лица Яна, чуть оросив его щеку чужой кровью и уронив ему на плечо какую-то кровавую ошметку. Пострадавший, вскрикнув, зажал остаток уха ладонью, меж пальцев тут же заструился красный ручеек. Кажется, на сей раз стреляли с другой точки.

— Уходи, — процедил усатый, то есть теперь точнее было бы сказать — одноусый. Ян с начала стрельбы еще не сделал ни одного движения и теперь решил, что его хотят подставить, а заодно и проверить, сможет ли он дойти невредимым до своей машины. С другой стороны, стрелки вполне могли отпустить его с места событий как непричастное лицо, а впечатление складывалось такое, что здесь разыгрывается заключительный акт чьей-то вендетты и всем собравшимся уготована медленная мучительная смерть путем отстреливания различных органов, начиная с самых незначительных — вроде усов или ушей. Не исключено также, что наглых «мойщиков» просто решили припугнуть конкуренты. В любом случае Яну разумнее было бы не торчать здесь пугалом на линии огня, а уносить ноги, пока его не изрешетили те или другие.