Мария Симонова - Воины Тьмы

«Львиная морда» Волбата вцепилась в Глычем мертвой хваткой. Раз за разом инспектор доказывал нам, что по праву заштампован таким зубастым знаком качества. Нечего было и удивляться мрачному расположению духа нашего капитана — космическая гонка не могла продолжаться до бесконечности. Он должен был принять какое-то решение.

И он его принял.

Крейзел остановил Глычем Эд.

Мы, как всегда, находились в кают-компании — все, кроме Ратргрова: тот отсыпался у себя после дежурства, — когда шум прибоя, ставший для нас уже привычным жизненным фоном, внезапно стих. И вместе с тем сразу же прекратилась качка. Всех нас тут же посетила одна и та же бодрящая мысль — мы наконец оторвались от Волбата.

Но, к сожалению, мы ошибались. И поняли это, когда, разбудив по дороге Ратргрова, ввалились все вместе в широкие двери «капитанской рубки», то бишь — зала управления, где каждый из нас провел долгие часы, гоняя Глычем Эд по мировому пространству в попытке избавиться от самого настырного из слуг закона.

Лорд Крейзел сидел за пультом, голова его была низко опущена. К моему великому разочарованию, картина, раскинувшаяся перед ним на экране, была до боли нам знакомой. Только не дрожащей и не прыгающей поминутно, какой все мы привыкли видеть ее во время наших вахт. Будто дождавшись своего часа, она внушительно и спокойно показывала нам победителя космической регаты. Очень внушительно. И угрожающе спокойно.

Все пять кресел по-прежнему стояли по обе стороны от пульта, и мы, не сговариваясь, молча в них расселись.

Для Крейзела наш приход, судя по всему, не явился неожиданностью. Он нервно побарабанил пальцами по подлокотникам, потом решительно стукнул по ним кулаками и заговорил, причем — как ни в чем не бывало, в обычной для него язвительной манере.

— Ну, ребятки, и как вам эта картинка?.. — Крейзел сделал широкий жест в сторону экрана. — Нравится?.. Не правда ли — так лучше, чем было? И главное — никакой качки! А какая тишина!.. Заслушаешься!

Он замолчал и откинулся на спинку кресла, давая нам возможность послушать и оценить всю прелесть сразу воцарившейся в зале оглушающе мертвой тишины. Которую, впрочем, тут же нарушил внезапно напавший на меня дьявольски надсадный — не иначе как туберкулезный — кашель.

Прокашлявшись, я поудобнее устроился в кресле и воззрился на лорда Нож с видом самого искреннего внимания.

Осчастливив меня злобным взглядом, Крейзел продолжил:

— Я давно изучил все повадки и приемы инспектора Волбата. И, признаться, не ожидал от него подобной прыти. Он оказался намного талантливее, чем я о нем думал. И теперь, конечно, воображает, что загнал меня…

Крейзел вдруг подался вперед, вперившись взглядом в обтекаемый корпус корабля-победителя, и устрашающе ощерился.

— Но этот дословский пес еще не знает, с кем он имеет дело! — прорычал преобразившийся лорд. — Эта полицейская ищейка вздумала тягаться с величайшим физиком всех времен и возомнила, что сумеет прийти и взять его голыми руками!

Между тем инспектор Волбат что-то не торопился покидать свой корабль, чтобы брать лорда Крейзел а Нож «голыми руками». Его «лимонка» словно бы заснула мертвым сном в центре нашего визора. Не иначе как инспектор все-таки подозревал, с кем он имеет дело, и выжидал, не выкинет ли величайший физик всех времен какой-нибудь неожиданный фортель. Хитрая вещь — тактика. Давно ли мы вот так же все вместе сидели в этом зале, глядя на экран, в полной уверенности, что корабль Волбата вот-вот исчезнет с наших глаз долой. Сколько дней прошло, сколько сил угроблено, а Волбат все еще рядом.

— Ни он, ни его хозяева даже не подозревают, какой сюрприз я для них приготовил! — заявил Крейзел. — До сих пор я не решался на испытание моей новой системы. Но сейчас, кажется, время пришло…

Знайте же, что вам суждено быть теми, кто совершит вместе со мной первый в истории прыжок во времени!

Тут нам всем полагалось бы по идее потрясенно ахнуть, и кое-кто из нас — а именно Друлр — таки ахнул. Но меня что-то не сильно вдохновила перспектива испытывать вместе с Крейзелом его первую в истории машину времени. Лично я бы предпочел знакомство с инспектором Доминирующей службы. Еще неизвестно, что закончится для нас более фатально. Остальные члены экипажа нейтрально молчали. А что до Друлра — тот так и засучил всеми своими «руками», и на его глазастой физиономии было ясно написано страдание от того, что он не может в нашей теперешней, приближенной к боевой, обстановке закидать светило местной физики кучей профессиональных вопросов.

Но уже в следующую минуту Дру позабыл о своих вопросах — и было отчего. Дело в том, что на вражеском корабле наметились наконец первые признаки жизни. Четыре пластины в середине его корпуса начали медленно отъезжать, открывая квадратные отверстия, расположенные в форме правильного прямоугольника. Все мы уставились на эти отверстия, в ожидании худшего. У меня сложилось скверное впечатление, что из каждой дыры выдвинется сейчас, как минимум, по какой-нибудь аннигиляционной установке, чтобы, не теряя больше времени даром, открыть прицельный огонь по замку лорда Крейзела.

— Ну что ж, инспектор… Придется тебя и на сей раз разочаровать… — многообещающе проговорил карлик. Я сидел от него по левую руку и увидел, что на пульте перед ним открылось небольшое окошечко. Назначения этого окошечка я не знал, но догадался, что там, должно быть, и расположена та самая гениальная кнопка, нажатием на которую лорд запустит сейчас свою — как выразился бы Голландец — темпоральную установку.

Крейзел еще помедлил, чтобы сказать на прощание пару слов лучшему врагу — хотя я знал наверное, что слова эти все равно не будут Волбатом услышаны.

— До свидания, инспектор! — ядовито изрек карлик. — Я надеюсь, что тебе как следует влетит от твоего треклятого начальства!

Высказавшись, он занес руку над пультом.

Как раз в это время отверстия на корабле противника окончательно открылись, и из них, вопреки моим ожиданиям, появились не пушки, а… Черт меня возьми — но оттуда полезли звери! То есть огромные золотые животные! Об их гигантских размерах я мог судить по человеческим фигуркам, сидящим у них на загривках.

Один из этих потрясных зверей был драконом. Весь покрытый сверкающей золотой чешуей, с гордо выгнутой «лебединой» шеей, он величаво выплывал из корабля Волбата, расправляя перепончатые крылья и мотая из стороны в сторону длинным копьевидным хвостом.

Одновременно с драконом из корабля выплыл исполинский золотой Пегас. Его я едва успел окинуть взглядом — конь как конь, только с крыльями. Красивый, правда. Зато третьим оказался огромный, точно облако, зверь с хоботом и бивнями. Его можно было бы назвать слоном, если бы не маленькие бегемотьи ушки и короткие, тоже бегемотьи, ноги. Я тут же окрестил про себя зверя слонопотамом — вторым прозвищем нашего Спагетти. Но зверю, чего греха таить, это прозвище шло куда больше.