Мария Симонова - Вирус хаоса

— Так вот, Светлана, какое, собственно, дело: наша главная героиня слегка приболела, и я хочу предложить вам сегодня ее дублировать. Необходимо будет всего лишь немножко подкорректировать внешность. О доплате мы, естественно, договоримся…

— Хорошо, я согласна, — без обиняков ответила Мэри, вряд ли его удивив — какая статистка не мечтает дублировать приму? — но заметно обрадовав: решилась небольшая досадная проблема. Пока небольшая: если актриса, как подозревала Мэри, заменила ее где-то в другом месте, то их проблема грозила вскоре перерасти в критическую, о чем посветлевший Смеляков, совравший, конечно же, по поводу ее болезни, оставался пока в счастливом неведении.

— Вот и прекрасно! Тогда идите к гримерам! — распорядился он.

Специалистам по маскировке хватило десяти минут, чтобы сделать из Мэри копию главной героини: оставив чертов спецкостюм — героиня тоже принимала участие в штурме, — на нее надели блондинистый парик, нагрузили лицо слоями косметики и напихали в лифчик кубометры ваты. Основная из косметичек, Стелла — женщина с грубым лицом в обрамлении черного «каре», высказалась в том смысле, что это бледное подобие сойдет для общих планов.

Наконец приступили к съемкам.

Косметика при «штурме» поплыла, вата съехала, и Мэри замучилась терпеть, как ей все это подмазывают и заправляют не по одному разу. По окончании «рабочего дня» у нее осталось лишь одно желание — рухнуть, желательно не где попало, а хорошо бы на постель в номере гостиницы. Но до него — то есть до одного из двух номеров, снятых Гением — еще надо было добраться.

Он повел ее по городу каким-то обходным путем, сказав, что так короче. «Обходной путь» привел на пирс, где их, оказывается, ждала небольшая компания знакомых Мэри людей, ну, или почти знакомых: один из них был Фарид — у себя она знала его как человека-паука, партнера женщины-кошки; костюмерша Люся — чуть располневшая Люси, и… Фил. Снова Фил. Она представилась Светланой и выслушала несколько фраз по поводу ее сходства с главной героиней, что, наверное, должно было ей льстить. Но не льстило. Что касается сходства — тут она им такого могла бы порассказать, от чего любой из них запросто потерял бы сон, даже если бы рассказчицу увезли потом в смирительной рубашке.

Как выяснилось, у причала их ждал заранее арендованный катер.

— Ты что задумал? Когда успел? — проворчала Мэри; они уже стояли на корме, наблюдая за удаляющимся берегом. Она привыкла к тому, что Гений ничего не делает просто так.

— Ты ведь хотела отдохнуть? — спросил он.

— От чего? — она продолжала ожидать подвоха.

— Просто отдохнуть. Остановить мир. Отпустить мысли. Я тоже.

Мэри хмыкнула скептически: для этого достаточно было лечь в постель. Порознь, естественно.

— На твоем месте я не бросалась бы такими словами, — сказала она. — Толика раздражения — и мир того и гляди начнет тормозить.

Сейчас они могли говорить свободно: Фил был, естественно, в рубке управления, Фарид пошел на бак, а Люся спустилась вниз посмотреть каюты.

— Я более чем уверен, — улыбнулся он, — чтобы затормозить мир, какой-то толики мало. И, если даже свихнуться от раздражения, вряд ли у меня одного что-нибудь получится.

— Такое впечатление, что ты этого и добиваешься — чтобы мы свихнулись хором.

Гений удивленно повел взглядом окрест:

— Тебе не нравится?..

Нежная бирюза поднялась от моря, смешалась с небом и затопила пространство — она была осязаема, ее хотелось глотать, в надежде наполниться ею по самую маковку

— В это время хорошо купаться с борта, — сказал он. — Отлично снимает напряжение.

— Это точно, — раздался позади голос Фарида.

— А я плавать не умею… — это к ним присоединилась Люся.

Конечно же, потом они купались. Наплававшись, валялись на полотенцах и пили наколдованный Фаридом коктейль, удивительный не столько по вкусу, как по цветовой гамме — от глубоко-синей на дне до бледно-голубой сверху, под цвет моря.

— За снег посреди лета! — произнес Гений тост и тихо пояснил, чокаясь с Мэри: — Твой снег.

— Пойти, что ли, еще искупаться… — она поднялась, потянулась, глядя сверху вниз на Гения: — Составишь компанию?

Они спустились в воду.

— Этот снег мог с тем же успехом быть твоим, — сказала она.

Он фыркнул отрицательно:

— Я не настолько романтик: я жаждал простого дождя. А ты сотворила настоящее чудо, — он подплыл к ней лицом к лицу: — Будь поаккуратнее — ты, кажется, становишься волшебницей.

Это не звучало комплиментом.

— Если так, значит — злой волшебницей.

— Разве ты зла?..

Она видела близко его удивительные глаза — наверное, он бы сейчас ее обнял. И, пожалуй, она бы не возражала, но обниматься в воде стоит, только имея под ногами дно или надев акваланги. Но тогда возникает проблема с поцелуями.

Мэри перевернулась на спину — крупинка хаоса, обнятая со всех сторон невыразимым совершенством. Человек создан лишь для того, чтобы было кому взглянуть на это, замереть в истоме и ахнуть, затаив дыхание…

— Поправь меня, если не так, но, по-моему, добрые чудеса должны твориться силой любви… — ей всегда претило изрекать банальности. «Силой любви!» Какие-то сопли в сиропе. Мэри поморщилась и сказала: — Ну, или чего-то к ней близкого. Но уж никак не раздражения!

— Какая разница, — Гений гипотетически' махнул рукой и тоже лег на спину. — Ведь это только средство.

— Самое страшное средство, — сказала она, имея в виду не раздражение как таковое, а конечно же, Хаос.

— Мы же не собираемся скитаться по мирам, — ей показалось, что он улыбается, — творя чудеса и сея Хаос. Нам бы только понять, как достигнуть с его помощью определенной цели. Единственной. А потом все встанет на свои места.

Мэри грустно глядела в небо.

— Этому что-то мешает, — сказала она. — Возможно, мы сами и есть средство — для Хаоса?.. Его рабы, а не хозяева. Поэтому у злой волшебницы хватает сил только на какую-то ерунду, вроде снега…

— Эй, ребята, вы там еще долго?! — закричал с катера Фил. — Подгребайте, а то десерта не достанется!

— …А просто, просто спасти человека, которому почему-то не суждено жить, — у меня уже не получается. Это вызывает во мне не раздражение, а боль, страх… Горечь…

— Погоди, — прервал Гений, поняв, что она готова расплакаться. — Раздражение — это только крючок, и на самом деле даже неважно, чем оно вызвано. Желание — червяк, наживка.

— Ты хочешь сказать… — Мэри резко перевернулась в воде, — раздражился…

— На что угодно, — подсказал он.

— …И желай?

— Ну, примерно так. Но это еще требует проверки…

Мэри нахмурилась и явно сосредоточилась, плавно разводя под водой руками.

Гений сделал резкий гребок назад — кроме него раздражаться тут было не на кого, — затем еще и еще один, тем не менее, не отрывая от нее глаз. Рискуя, между прочим, и всерьез рискуя, стать первой жертвой эксперимента по рациональному использованию Хаоса.