Кристофер Сташеф - Пропал чародей

Дети замолчали. Граф торжествующе поцокал языком, переводя взгляд с одного детского личика на другое.

— Но тогда, — с яростью начал Магнус, — вы знали, кто мы такие! Как же вы позволили своему подручному ударить меня?!

— Вы теперь мои пленники и принадлежите мне, — граф, оскалив зубы, выпрямился в седле.

Глаза Магнуса сузились.

Интересно, подумал он, граф просто клинический идиот, или в самом деле так груб и невежествен, чтобы подобным образом обращаться с детьми другого вельможи?

— Ага, значит, мы ваши пленники, — по интонации можно было догадаться, что Магнус далеко не смирился со своим положением. — И для чего же мы вам нужны?

— Вы заложники, глупое дитя! И пока вы со мной, ни герцог Тюдор, ни герцог Габсбург, ни даже сам король Туан не осмелятся напасть на меня, опасаясь колдовских сил потомства Верховного Чародея!

Магнус замолк на мгновение, ошарашенный такой наглостью, но не успел граф насладиться произведенным эффектом, как старший сын лорда Гэллоугласа выпалил:

— Ты, вероломный бандит, можешь держать в плену наши тела, но не сможешь командовать нашей силой!

Кулак снова ударил его по уху, подтвержденный грубым гоготом солдатни. Сквозь звон донеслись насмешливые слова графа:

— Ты будешь делать то, что тебе велят, мальчишка!

Магнус еле удержался — и то лишь потому, что видел — Джефри тоже сдерживается с трудом.

«Нет! — подумал он, — Их слишком много! Нам не справиться с целой армией в одиночку!»

«Но мы не можем сдаться без борьбы!» — подумал средний брат, кипя от ярости.

«Мы и не сдаемся! Сбереги свои силы для того момента, когда их хватит, чтобы победить, когда подлые наемники будут сражаться с другой армией!»

Джефри сдержался — но еле-еле. Он мрачно поглядел на графа и подумал:

«А сражение с другой армией будет? Это точно?»

«Не сомневайся», — уверил его Магнус.

«Пак позаботится об этом», — добавил Грегори.

И словно услышав его мысли, один из рыцарей подъехал к графу Дрожу:

— Выслушайте меня, Милорд, умоляю! Всем известно, что Волшебный Народец глаз не спускает с этих детей!

— Как?! Ты, взрослый мужчина, веришь в эти россказни о Волшебном Народце? — фыркнул Дрож. — Тебе положено бы знать, Лангуст, что эльфы не способны нанести никакого вреда воинам, закованным в Холодное Железо!

Лангуст опасливо оглянулся.

— Милорд, умоляю! Не стоит смеяться над силами Волшебного Народца!

— Силами? — Дрож захохотал и полез в седельную сумку. Он вынул оттуда полную пригоршню и показал сэру Лангусту.

— Вот, смотри, что сейчас случится с твоим маленьким народом! Против всей их силы — горсть гвоздей! Обычных гвоздей! Они даже против этого не устоят! Смотри!

И он швырнул в кусты острые железные жала.

Раздался вопль боли, еще, и еще, и еще — вся поляна вокруг застонала. А когда крики стихли, стало слышно, как граф громогласно хохочет.

— Вот видите, — обратился он к своим людям, — эти эльфы не сдюжат с мощью нашей армии. Они не справятся ни с один солдатом, закованным в Холодное Железо!

Корделия от бессилия широко раскрыла глаза, Джефри запыхтел от ярости, Грегори просто застыл, как изваяние, не сводя глаз с графа.

А граф еще раз ухмыльнулся и повернул коня к тропе меж деревьев.

— За мной! — воскликнул он и поскакал в темноту.

Побледневшие, испуганно переглядывающиеся солдаты перекинули детей через седла и тронулись вслед за графом.

Жесткие лошадиные спины больно били в живот, с каждым шагом выбивая дух. Дети стиснули зубы, молча перенося боль. Их мысли роем носились от одного телепата к другому.

«Он ранил по меньшей мере дюжину эльфов, — с болью подумала Корделия. — Может быть, даже убил».

«Он не подчиняется закону, и не уважает границ соседей, — добавил Джефри. — Он не склонится ни перед чем, кроме силы оружия».

«В нем, может быть, и осталась крупица доброты, но пока этого не заметно, — заговорил Магнус. — Мы видели лишь гнусность и низость. Может ли кто из вас назвать хоть одну причину, чтобы помиловать графа?»

«Я не могу!»

«И я!»

«Я тоже!»

«Мы единогласно пришли к решению, — подумал Магнус, понимая всю определенность и вес приговора. — Будем ждать первой возможности».

Узники подпрыгивали на спинах лошадей, хватая воздух в промежутках между ударами копыт — но теперь все их чувства были напряжены в ожидании удобного момента. Мимо проплывали деревья — темные силуэты в свете луны. Магнус вывернул шею, стараясь заглянуть вперед и сообразить, куда их везут, но под густым пологом листвы было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Лишь кое-где сквозь листву пробивались лучики лунного света.

Лес вдруг затрясся от рева, и что-то огромное и массивное бросилось из леса на тропу, прямо перед графом. Во тьме полыхнули багровые глаза. Лошади испуганно заржали, встали на дыбы, сбрасывая седоков, пытаясь повернуться и броситься прочь, в панике сталкиваясь на узкой тропе.

Граф еле совладал со своей дрожащей лошадью, заорав.

— Вперед, в атаку! Кем бы то ни был, ему не устоять против Хладного Железа! Спешиться, мечи наголо!

Солдаты, усидевшие в седлах, попрыгали наземь, выхватив клинки, и столпились за спиной у графа. Медленно, спотыкаясь о корни и невидимые норы под ногами, они стали наступать на огромную ревущую фигуру.

Кошмарное чудовище заметило противников и взревело еще яростней, замахнувшись на графа огромной лапой. Когти размером с кривой ятаган просвистели перед его носом. Конь графа отчаянно заржал и в испуге встал на дыбы.

За его спиной солдаты споткнулись о невидимую преграду, выросшую прямо у них под ногами. Раздались крики страха и ярости, и вояки посыпались наземь. Доспехи звенели, как столовое серебро, когда нерадивый слуга роняет поднос. В середине этой кучи-малы возникла крошечная тень, старательно работающая шестидюймовой дубинкой, аккуратно выбивая пыль из мозгов. Солдаты один за другим без памяти оседали наземь.

Конь графа вертелся и рвался, стремясь умчаться прочь, но граф усмирил его, рванув поводья.

— Стой, трусливая кляча! Я не побегу перед врагом!

— Эй ты, храбрец! — прогремел бестелесный голос. — Твоя храбрость заслуживает уважения — но сейчас она бесполезна!

И граф выскользнул из седла, всплывая вверх, все выше и выше, пока его лошадь не развернулась под ним и не бросилась бежать прочь, подальше от этого ужасного полуночного страшилища. Вельможа заревел от ярости, и тут его так грохнуло о толстенный ствол дерева, что он сполз по этому стволу вниз до самых корней. Граф затряс головой, пытаясь прийти в себя, схватился за меч — но клинок сам выскользнул из ножен. Граф осел наземь, тут же вскочил, пытаясь твердо встать на ноги, и снова упал с воплем — острие его собственного меча ужалило его в горло. Он поднял расширившиеся от страха глаза и увидел клинок, висящий в воздухе, острие описывало круги возле самых глаз. Граф прижался к дереву, его глаза застилал ужас.