Алекс Бор - Ах, прица-тройка, перестройка! (фрагмент)

Трубный голос Виктора Денисенко отгремел, и "десятка" вновь - уже в который раз за сегодняшний день - погрузилась в тишину. Стало так тихо, что если бы пролетел комар, его наверняка услышали бы. Триста человек почти неподвижно сидели и молча обдумывали услышанное. Даже неугомонные первокурсники, ярые борцы за поруганную справедливость, не спешили высказаться. Потому что действительно не каждый день слышишь такие правдивые и искренние, проникнутые болью за других, слова о нашем факультете. Не у всех хватает смелости подняться и сказать о наболевшем, повести ладью своих мыслей против течения. Против устоявшегося мнения о том, что филфак - самый передовой факультет университета, что только здесь семимильными шагами идет перестройка. Это мнение насаждается областной молодежной газетой "Смена", редколлегия которой состоит из наиболее дубоголовых выпускников нашего факультета. Почитаешь "Смену" - и диву даешься, как хорошо всем у нас на факультете: и перестройка уверенно побеждает, и демократия с гласностью царят, и из человека делают Человека (который звучит гордо). Божья благодать прямо! Жители области читают молодежную газету и верят тому, что в ней написано, и конкурс при поступлении на филфак подскакивает в три раза - как же, всем хочется поступить на самый передовой факультет! И только получив вожделенный студенческий билет, вчерашние абитуриенты понимают, что им врали. И перестройка оборачивается подстройкой под существующие порядки. Да, действительно, новый декан - Фомченко - гораздо демократичнее прежнего, Кострова, которого я застал, будучи первокурсником. Но декана-диктатора сменили, а система осталась прежней и менять ее никто не собирается.

Потому что нет гарантии, что игра в демократию и перестройку, затеянная в Москве, в одночасье не закончится, когда кто-нибудь из членов политбюро громко стукнет по столу и скажет: "Довольно!" - и все вернется назад. В стране снова начнут завинчивать гайки. Фомченко снимут, на его место посадят Кузькина, и за дверью факультета окажутся самые крикливые... Так что, по-моему, лучше молчать, закрывать глаза на недостатки. А критиковать лучше не факультетские порядки, а обстановку в стране, командно-административную систему, сталинские репрессии и афганскую войну.

За это пока никого наказывать не будут. Наоборот, по головке погладят, в пример другим ставить начнут: вот, дескать, студент с активной жизненной позицией... А еще лучше никого и ничего не критиковать, потому что не зря ходит стишок про госбезопасность, которая вспомнит наши имена...

И об этом не мешало бы помнить студентам, которые без оглядки на партийные и административные авторитеты начинают прямо говорить о наболевшем. Я хорошо помню, как на прошлогоднем комсомольском собрании все было гораздо спокойнее, и завершилось оно гораздо быстрее, в течение часа. Заслушали доклад, проголосовали и разошлись. А тут прошло уже больше двух часов, но конца не видно. Еще даже не дали оценку работы комсомольского бюро за отчетный период. А ведь еще новое бюро избирать нужно. То есть оставлять старое...

А половина студентов уже покинула собрание. Конечно, надоедает пустая трепология, которая не дает ничего, кроме головной боли. Однако я останусь. Досижу до победного конца. Хочется узнать, чем же все это закончится. Жаль только, что Леночка Корнилова ушла. А то села бы рядом со мной вместе с Марго, мне было бы не так скучно. Заодно объяснил бы им весь текущий момент и раскрыл глаза на политическую ситуацию...

Кузькин снова поднялся из-за стола...

- Снова, уже в который раз, в выступлениях отдельных студентов слышны безответственные, отдающие духом лживой демагогии, провокационные заявления, - высокопарно начал он. Его голос звучал злее и напряженнее обычного. - Да, я утверждаю, что сказанное Виктором есть откровенная провокация, цель которой - поссорить преподавателей и студентов. Я не буду сейчас останавливаться на том, какой студент сам Денисенко, он и сам об этом прекрасно осведомлен. Непонятно только, почему он, понимая двусмысленность своего положения, выступает с подобными заявлениями. Да, что скрывать, программа обучения у нас действительно очень сложна и насыщенна. Но ведь мы, товарищи дорогие, пришли учиться не куда-нибудь, а в университет. И вы должны сами заботиться о том, чтобы получить необходимые знания. Здесь вам не школа и не ПТУ, и заставлять вас учиться никто не собирается. Поэтому тех, кто не может освоить университетский курс, мы здесь не держим. Идите работать в трампарк. Там не требуется высшее образование и не нужно уметь думать головой. Так что я отметаю обвинения в том, что мы, преподаватели, калечим студентов. Это низкая клевета! А за клевету в нашей стране привлекают к суду. Поэтому я посоветовал бы вам, Виктор, впредь не допускать подобных высказываний.

Прежде чем отрезать, сто раз отмерьте... Студенты сами безответственно относятся к своему здоровью, потому что не умеют рационально распределять время в течение семестра. А за неделю до сессии начинают наверстывать упущенное. Я понимаю, что ночные бдения отнюдь не укрепляют здоровье, поэтому работать нужно на протяжении всего семестра, а не только перед сессией. Логический вывод - виноваты отнюдь не якобы сильно раздутые учебные планы, а нерадивые студенты, которые не хотят учиться, не хотят получать университетские - повторяю, университетские! - знания. Поэтому я бы закончил свою мысль так: товарищи студенты, если вы не можете освоить университетскую программу, так как вы поступали в университет не учиться, а ходить по сомнительным дискотекам и бегать смотреть видео, - заберите, пожалуйста, документы и идите в организацию напротив. В трампарк. Больше я вам посоветовать ничего не могу. - Кузькин развел руками и сел на место.

Я понял, что ВЯК в очередной раз дал нам понять, кто здесь хозяин. Никто не имеет права претендовать на большее, чем ему полагается по законам субординации. Кузькин из глухой обороны не только перешел в решительное наступление, но и полностью разгромил боевые порядки оборонявшихся.

Сомневаюсь, что сейчас кто-нибудь ринется в бой за правду. И "десятка"

угрюмо молчала. Казалось, стены двигались на присмиревших студентов, готовые раздавить их в бетонных тисках. Это было полное поражение...

Молчание собравшихся в "десятке" было отнюдь не знаком согласия, а признаком бессилия. Опасно противостоять тому, за кем сила. Сейчас сила на стороне партбюро во главе с Кузькиным. И он знает, что теперь никто не будет ему перечить. Даже Виктор Денисенко, похожий на Зевса-громовержца, отец семейства (у него уже была дочка пяти с половиной месяцев от роду), испуганно опустил глаза. Было ясно, что он понял намек на свое "двусмысленное положение", который был использован Кузькиным как запрещенный прием, чтобы одним ударом, ударом рассчитанным, а оттого верным, убрать опасного оппонента.