Филип Фармер - Пробуждение каменного бога

Улисс остановил кавалерию, выступили люди с базуками, и орудия дали залп. Потом последовало еще шесть залпов, каждый по указке сержантов, которых Улисс выделил для связи. Это было превосходное упражнение. Тренировки не пропали даром, и около двухсот куриаумеа пали со стрелами в груди.

Затем, когда их разбили и обратили в бегство, среди них грохнулись ракеты. Хотя боевые головки несли каменную щебенку вместо шрапнели, но основным эффектом снарядов была паника. Куриаумеа побросали свое оружие и побежали. Кавалерия двигалась медленно и, наконец, совсем остановилась, а ее всадники вернулись назад, собирая стрелы, отрезая уши с убитых и подсчитывая трофеи.

Двумя часами позже собаколюди, перестроившись и возобновив насмешками вождей свою храбрость, вновь атаковали. И вновь их разбили и обратили в бегство.

Это был великий день кошачьих, которые обычно проигрывали, когда бы не сражались с собаками на их собственной земле. Они рвались вперед: жечь деревни собак и вырезать самок и детенышей, но Улисс не позволил.

Через два дня черная масса впереди стала темно-зеленой. Позже они стали различать цвета и оттенки. В зеленом появились серые полосы. Потом они воплотились в необъятные стволы, ветви и сучья.

Вурутана был деревом самым могучим среди всех существующих. Улисс, вспоминая Угдразил, мир деревьев в северных легендах, подумал, что перед ним его воплощение. Это был мир дерева, если можно верить Глику и его описаниям. Баньян в тридцать тысяч футов высотой и простиравшийся на тысячи квадратных миль. Он имел ветви, которые, как правило, тянулись до самой земли, проникая в землю и порождая новые стволы и новые ветви. Это была устойчивая и однородная масса. Кое-где в обширном массиве дерева виднелись отдельные, все еще живые стволы и ветви.

Когда они подошли к первому отростку, который погружался перед ними на некотором расстоянии в землю, они остановились и обомлели. Потом они объехали вокруг покрытой сморщенной серой корой колонны и прикинули, что эта ветка была почти в пятьсот ярдов в диаметре. Кора казалась такой сморщенной, потрескавшейся и рубцеватой, что походила на иссеченный ветром и дождями утес.

Все молчали. Вурутана был несметный, непреодолимый, словно море, гигантское землетрясение, наводнение, ураган, циклон, падение огромного метеорита.

— Гляди! — сказала, показывая, Авина. — Вон деревья растут из дерева.

Почва набилась во множество глубоких трещин, семена падали и переносились птицами, и деревья пускали корни в грунте трещин коры. Некоторые из них достигали сотым футов в высоту.

Улисс заглянул в мрачную глубину. Так густа была вокруг растительность, что сюда пробивалось чересчур мало солнца. Но Глик сказал, что проще путешествовать в верхних террасах, чем у подножия этого дерева-великана. Слишком много воды стекало со стволов на землю, и она образовала обширные болота. К тому же там были зыбучие пески, ядовитые растения, которые не видели и не нуждались в свете, и ядовитые змеи, которым свет вообще был «противопоказан». Отряд исчез в болотах и шел там несколько дней.

Улисс не доверял летучему народу, но этому верить мог: от корней шел серый нездоровый запах. Смердели гниль, бледные слабые создания и хлябь под водой, которая затянула бы любого, кто был бы настолько глуп, что отважился бы на нее вступить.

Он посмотрел вверх вдоль ближайшей ветви. Та спускалась под углом в сорок пять градусов из чего-то зеленого и многоцветно-хаотического в нескольких милях отсюда.

— Мы поедем к следующей и посмотрим там, что к чему.

Стало уже очевидно, что им придется оставить лошадей. Скверно, что они не приручили коз. Он увидел коз, скакавших с одного выступа коры на другой. Это были оранжевошерстные создания с маленькой черной бородкой и бакенбардами.

Существовали и другие животные. Чернотелые, желтолицые обезьяны с длинными согнутыми хвостами. Бабуины, с зеленым задом и алой шерстью. Крошечные лани с шишечками рогов. Какие-то свиноподобные, хрюкающие животные. И птицы, птицы, птицы!

Они проскакали с полмили, пока не подъехали к следующей ветви или корню, выступающему из земли. Вода низвергалась вниз потоком, каналом и впадала в ложе ручья. Глик сообщил, что там, в углублениях на вершинах веток существует множество рек, ручейков и речушек. Теперь Улисс поверил. Каким могучим было это Дерево! Оно, наверное, посылало свои корни глубоко в землю, те прорывались через камень и всасывали влагу, содержащуюся в скалах и запертых водоносных слоях глубоко под землей. Оно могло даже выпить океан и превратить его воду в соки, растворяющие соли. Затем оно выделяло воду в различных местах, и ручьи, реки и речушки срывались вниз.

— Это место ничем не лучше остальных, — сказал он. — Распрягайте лошадей. И пусть идут с богом.

— У них такое хорошее мясо! — проговорила Авина.

— Знаю, но я не желаю убивать их. Они нам служили и имеют право на жизнь.

— Их съедят не позже, чем через неделю, — проговорила Авина, но передала приказ.

Улисс наблюдал за летучими людьми, пока разгружали животных. Они сидели рядышком в тени, отбрасываемой деревом и о чем-то тихо совещались. Им позволили зайти так далеко, потому что они были весьма полезны как разведчики и болтали так много, что снабжали информацией, даже когда этого вовсе не хотели. Они предупредили отряд о собаколюдях и сообщили Улиссу достаточно данных, чтобы сложить по кусочкам отдельные фрагменты картины, которая ожидала их впереди.

Но, возможно, рассказывая, они шпионили за вторженцами и могли предать отряд в любой момент. Во всяком случае Улисс остановился на этом.

Он отступил назад, а потом пошел дальше, решив, что позволит им сопровождать отряд еще несколько дней. Дерево было тем окружением, с которым никто, за исключением летучих людей, знаком не был. Отряд нуждался в любых советах. И хотя у дерева почти не было открытого пространства, но места, чтобы летать двоим, было достаточно.

Они могли совершать разведывательные полеты впереди отряда. Тревожило лишь одно: а вдруг они отправились вперед, чтобы известить кого-то, где сейчас проходит отряд Улисса.

У него оставался шанс: еще несколько дней.

Он вернулся к груде вещей и отобрал то, что им следует взять. Взбираться на это дерево было все равно, что взбираться на гору: они могли брать только самое необходимое. В то же время было очевидно, что применять тяжелые базуки и ракеты будет малоэффективно. Поколебавшись несколько минут, он решил от них избавиться. Однако, он оставил несколько бомб.

Он не хотел, чтобы летучий народ прилетел сюда и забрал ракеты, поэтому он выпотрошил их и поджег порох. В результате взрыв потряс дерево на много миль вокруг. Прошло несколько часов, прежде чем угомонилось карканье и верещание птиц и обезьян.