Филип Фармер - Пробуждение каменного бога

Они поднялись на рассвете, съели завтрак и начали спускаться по склону горы. К вечеру они достигли ее подножия и следующим утром они двинулись по относительно гладкой равнине к морю. Вначале они пробирались густым лесом, а потом, на второй день, вышли в район множества открытых прогалин, полей, домов, сараев и заборов.

Дома были квадратными, иногда двухэтажными, обычно сооруженными из бревен, а иногда и из гранитных блоков, грубо обработанных и скрепленных известкой. Сараи были частично каменными, частично деревянными. Улисс обошел несколько и обнаружил, что они все пустые, за исключением нескольких, где поселились какие-то дикие звери. Здесь было множество деревянных и каменных статуй и несколько картин, все примитивные, но на них существовало достаточно человеческих фигур, чтобы рассказать Улиссу, что художник, вероятно, был человеком.

Он подумал: «вероятно», потому что не нашел ни одного человеческого тела, живого или мертвого.

Иногда он проходил мимо сожженных домов и сараев. Что за этим стояло — несчастный случай или война — определить было невозможно.

Животных, уцелевших в несгоревших сараях и домах, сожрали или прикончили дикие звери.

Нигде не осталось даже человеческих костей.

— Что здесь произошло? — спросил он Глика.

Глик взглянул на него, пожал своими костлявыми плечами и распростер крылья насколько позволяла веревка.

— Не знаю, Повелитель. Последний раз я был здесь шесть лет назад, и тогда здесь жили врумау. Помимо случайных набегов нешгаев и вигнумов они вели мирный образ жизни. Возможно, мы выясним, что произошло, когда войдем в главную деревню. Теперь, если бы мне разрешили лететь вперед, я мог бы очень быстро…

Он наклонил голову и кисло улыбнулся. Конечно, он не мог всерьез на это надеяться и Улисс даже не потрудился ответить. В это время они проходили мимо первого кладбища и Улисс остановил свою колонну. Он побродил внутри, изучая надгробные памятники. Это были толстые бревна, вырезанные из красного дерева, увенчанные черепами различных птиц и животных. Никаких других упоминаний на могилах не было, а Глик и Кукс понятия не имели, что эти черепа значат.

Колонна продолжила свой марш по узкой грунтовой дороге. Теперь фермы попадались чаще, но все были пусты.

— Судя по упадку строений и зарослям растений вокруг них, я могу предположить, что их покинули год, от силы два назад, — сказал Улисс.

Глик сообщил ему, что врумау были единственными человеческими созданиями, о которых он знал, за исключением тех, что были рабами нешгаев, конечно. Собственно, врумау могли произойти от беглых нешгайских рабов. Но с другой стороны, нешгаи добывали себе рабов, нападая на врумау. В любом случае, врумау обитали на площади в сотню квадратных миль и имели население в сорок пять тысяч человек. У них было три главных поселения с пятью тысячами горожан в каждом, а остальные жили на фермах или охотились. Они вели некоторую торговлю с дулуликами и ааузадурами. Последние, согласно Глику, были народом, жившим в море, а не на его побережье. Если верить описаниям Глика, они были своего рода дельфинокентаврами.

Улисс принялся расспрашивать об истории людей, но Глик открыто признал, что не сведущ в этом.

Улисс решил, что знает об этом мире еще меньше, чем когда открыл глаза в горящем замке вуфеа. Ладно, не важно. Но он оказался в замешательстве. Существовало великое множество разумных видов, большинство из которых невозможно было объяснить теорией эволюции, а теперь здесь оказались еще человеческие существа, которые внезапно исчезли самым невероятным способом. Все эти дни он жил одной надеждой: увидеть вновь человеческие лица, услышать человеческий голос, прикоснуться к человеческой коже. А они ушли.

Грунтовая дорога протянулась через всю страну и, наконец, вывела их в каменному селению на берегу моря. Это была бухта со множеством вытащенных на берег судов, начиная от маленьких лодок и кончая кораблями, похожими на корабли викингов. Очевидно, буря порвала их якорные цепи и выкинула их на отмель.

Деревня выглядела так, будто все решили оставить дневную трапезу и убраться восвояси. Около четверти домов было сожжено начисто, но это могло случиться и от небрежности с огнем на кухне.

Но только одна вещь портила картину добровольного исчезновения населения. Это был высокий деревянный столб в центре главной площади. Его вершину венчала вырезанная деревянная голова. Голова была без волос, имела очень большие веерообразные уши, длинный змееподобный нос и открытый рот, из которого торчали слоновьи бивни четырех футов длиной. Она была раскрашена в темно-серый цвет.

— Нешгаи! — сказал Глик. — Голова нешгаи. Они оставили это, как памятник победителя!

— Если они захватили эту деревню штурмом, где следы борьбы? — спросил Улисс. — И куда делись скелеты?

— Очевидно, их убрали нешгаи, — ответил Глик. — Они — очень опрятный народ. Они — сама аккуратность и чистоплотность.

Улисс отыскал следы и доказательства массовых захоронений и нашел несколько гигантских могил. Он раскопал одну и открыл груду скелетов. И все — человечьи.

— Нешгаи, должно быть, забрали своих погибших к себе на родину, — сказал Глик. — Нешгаи всех хоронят в одном месте, очень священном месте.

— Как долго жили здесь врумау? Наверное, ты знаешь о них куда больше?

— О, на мой взгляд, около двадцати поколений, — сказал Глик, поворачивая кверху лицо.

— Около четырехсот лет, — проговорил Улисс.

Почему он не очнулся на сотню лет раньше, подумал он. Тогда он нашел бы свой собственный вид и осел среди них, завел бы детей. А с его знаниями технологии людей бы нешгаи не одолели. Возможно, тогда бы здесь все было по-другому.

Конечно, теперь бы он уже умер. А над его могилой высился бы столб с черепом какого-нибудь животного на верхушке и надписью: «ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ УЛИСС ПОЮЩИЙ МЕДВЕДЬ, 1952 — 10.000.000».

Некоторое время он чувствовал себя подавленным. Если в конце концов его все равно ждет могила, какой смысл обременять себя ненужными проблемами. Почему бы не вернуться в деревню вуфеа и не поселиться там среди народа, который ему поклоняется. Неужели он так сильно нуждается в жене, супруге…

В течение часа он боролся с мрачным настроением. Таково уж свойство жизни — не верить в свою смерть и идти дальше, как ни в чем не бывало, считая, что жизнь будет продолжаться вечно. Подойти реалистически к жизни и смерти — значит самому свихнуться. Самому впасть в безумство. Смешно, но единственный путь сохранить свой разум — это игнорировать, что мир безумен, или жить так, будто он нормален.

Он исследовал дома и замки, а потом спустился к пляжу. Там стоял на якоре корабль, еще не успевший рассыпаться окончательно. Его корпус был поврежден и несколько бревен нужно было заменить, но это можно вполне устроить с помощью материалов из складских помещений домов. Он объяснил вождям, что хочет сделать. Они закивали, будто все отлично поняли, но вид у них был подозрительный. Или, скорее, испуганный.