Бертрам Чандлер - Вернуть вчерашний день

Рука об руку, медленным скользящим шагом, мы потихоньку двинулись к лаборатории.

Над крепостью Фергюса возвышались купола. Из некоторых высовывались нацеленные на нас дула автоматического оружия, из других — различные антенны. Все это было похоже на ощетинившегося иглами гигантского дикобраза. Вот пара стволов медленно повернулась вслед за нами. Я почувствовал себя неуютно: надеюсь, что Фергюсу не придет в голову случайно нажать на какую-нибудь кнопку…

— Не стоит беспокоиться, Джонни, — сказала Элспет. — Отцу хорошо видно, кто подходит.

А потом в наушниках раздался пожилой голос:

— Элспет! Что случилось? Я пытаюсь разыскать тебя по рации!

— Нас слегка подбили, — сообщила она ему. — А перед этим ничего не было слышно из-за помех.

— Я же велел тебе соблюдать осторожность, — сердито напомнил он.

— Мы и соблюдали, — парировала дочь. — А теперь, может быть, ты успокоишься, отец? Ты мешаешь нам концентрироваться на ходьбе.

— Как скажешь, дорогая, — вздохнул он.

И мы сосредоточились на ходьбе. Между прочим, на пылеступах идти оказалось легче, чем на лыжах, и за это я был им благодарен. Единственный минус: любая ошибка тут же оборачивается мучительной смертью. Вот почему мы двигались вперед бесконечно медленно, превозмогая желание броситься бегом к открытому воздушному шлюзу базы, и не осмеливаясь так поступить.

Я облегченно вздохнул, когда Элспет очутилась на твердой поверхности, и сам последовал ее примеру. Мы стояли там, обнявшись — насколько позволяют неудобные скафандры, — и смотрели, как закрываются наружные двери, а измеритель давления показывает подъем до нормы. Мы опустили стекла шлемов и подарили друг другу среднего качества поцелуй. Во время этого всепоглощающего занятия открылась внутренняя дверь, и на пороге возник Фергюс. После третьего его покашливания мы поняли, в чем дело.

— Отец, это мистер Петерсен, — представила меня Элспет без тени смущения.

Он окинул меня взглядом выцветших голубых глаз из-под седых кустистых бровей.

— Похоже, дорогая, что у вас с мистером Петерсеном была возможность неплохо узнать друг друга, — предположил он.

Я тоже окинул его взглядом, не зная, как реагировать. Все меняется в богатом разнообразии галактических миров, и все же архаическая идея о защите девичьей чести, особенно, в отношении дочери, продолжает свое существование.

Старик протянул сухую скрюченную руку.

— Добро пожаловать на борт, Петерсен. Долго же вы добирались сюда.

Я ответил на пожатие.

— Нас немножко задержали в пути ваши приятели — служащие почтового управления, — сообщил я ему.

Элспет наморщила свой гладкий лоб:

— Это было просто ужасно. Всего там было три пылехода с реактивными двигателями для развозки почты по поверхности планеты. У них было оружие, они пытались остановить нас.

На лице ее отца отразилось сожаление:

— Я узнал, что должно произойти, но было уже поздно… Я… Я вспомнил. Но еще раньше я знал, что вы оба благополучно доберетесь до дома. Я пытался вас предостеречь. Пытался вызвать по радио. Ответа не было, и решил: может быть, цепь разорвалась?

— Что за цепь? — потребовал я ответа. Во мне нарастала ярость против этого старого болвана. — А еще отец называетесь! Ваша дочь могла пострадать под пулями бандитов! А вы бы оставили нас умирать в этой жуткой пыли…

Он медленно улыбнулся.

— Вы не поняли, Петерсен. Вы ничего еще не поняли. Правда, я тоже пока не понял, для чего вам нужно было прилетать на Венцеслав и прорываться в мое жилище. Но непременно пойму, и все выстроится.

— Все звенья вашей разрушенной цепи, я полагаю?

— Все звенья этой цепи, — поправил он меня.

— Ну что мы все стоим тут и выясняем отношения, — закричала Элспет с наигранной веселостью. — Мы же все еще в скафандрах. А нас ждут удобные комнаты! Ты, Джонни, кажется, умирал от голода. Хочешь есть и пить?

Ее игривое настроение заразило и меня.

— Я хочу пить, хочу выпить и поесть! — сообщил я. — И принять душ. Мои ноги в этой чертовом скафандре насквозь пропотели.

— Хорошо. А потом отведу тебя в твою комнату.

Фергюс первым вышел из шлюзовой камеры. Я пытался уподобиться Шерлоку Холмсу и забыть о девушке рядом, чтобы сосредоточиться на внутренности дома. Вообще-то меня ведь послали на Каринтию, дабы попасть сюда, просочиться хитростью. То, что меня пригласили в гости, не избавляет от выполнения обязанностей.

Под куполом Пльзена все напоминало гигантскую фантастическую оранжерею. Здесь же создавалось впечатление, что находишься на космическом корабле. Вот уровень с гидропонными установками. Слышен даже звук Манншеннских двигателей, идущий откуда-то издалека. Кстати, в Пльзене гудение насосов и свист вентиляции были куда тише, здесь же их ничем не маскировали.

А потом сходство с кораблем исчезло.

Мы вошли в тяжелые герметичные двери, и комната встретила нас потоком холодного воздуха. Всюду вокруг стояли клетки, в каждой из них сидело небольшое животное. Я узнал в них каринтийских горных кошек. Очень симпатичные зверушки, покрытые густым мехом всех расцветок. Все кошки спали мирным сном. Фергюс взял длинную палочку и прошел вдоль рядов клеток, дотрагиваясь до зверьков. Ни один из них не пошевелился.

— Все в спячке, — сообщил он. — Их доставили из зимнего полушария и содержат в условиях, близких к зимним.

— А разбудить их можно? — поинтересовался я, сам не зная почему.

— Конечно, — он задумался ненадолго, как будто пытаясь что-то вспомнить. — Я могу достать одного из котов и поместить в теплую комнату, и он проснется. Или вот таким способом. — Он опять задумался. — Снова этот чертов элемент повторяется. Когда же я начал новый цикл?

Его речь прервало внезапное пронзительное мяуканье. Мы обернулись и увидели, что одно из животных проснулось. Оно скакало по клетке, как рассерженный тигр микроскопического размера, вздыбив шерсть от холода.

— Без паники, скоро будет теплее, — буркнул Фергюс. Он повернулся к дочери: — Элспет! Время!

— Двадцать два ноль три, — сообщила девушка, посмотрев на большие настенные часы.

— Так, двадцать два ноль три. Запомни хорошенько.

Он схватился за клетку — к счастью, они были снабжены колесами — и повез ее в другое помещение. Элспет забежала вперед и открыла дверь. Мы прошли через воздушный шлюз — скорее, тепловой шлюз? — в комнату, где на нас пахнуло тяжелой вонью. Вопли и рычание кошек до невозможности мешали слышать друг друга.

— Видите, есть только один кот тигровой раскраски, — прокричал Фергюс. — Запишем номер клетки — четыреста три. Теперь ему надо дать пищи и воды.

Он наполнил поилку и бросил коту кусок мяса. Животное жадно накинулось на воду, но потом бросило это занятие, чтобы переключиться на пищу. Манеры у него были явно не великосветские.