Владимир Лещенко - Идущие сквозь миры

Причем правило это касалось всех домов — даже самых бедных, даже жилищ местных продажных девиц. Из-за этого пришлось издавна вводить в состав стражи и полиции женщин. Случись нам тут обосноваться, то уж Мидара без работы не осталась бы.

Эту непременную условность здешней жизни, с ее замысловатыми и непреложными правилами, был вынужден соблюдать даже такой закоренелый скептик и вольнодумец, каким, насколько я понял, был Яригго.

И дверь, разделявшая две половины замка, была, что называется, всем дверям дверь.

Старинная, двустворчатая, шириной достаточной, чтобы в нее прошел маленький автомобиль, собранная из досок мореного дуба, скрепленная бронзовыми оковками и могучим замком.

Отворить ее можно было — и то не без труда — только потому, что внутри стен были искусно скрыты соединенные с петлями противовесы. Без них это удалось бы разве что Ингольфу.

И надо сказать, наличие столь мощной преграды было вызвано не блажью строителя и не тем, что ее навешивали, действительно имея в виду возможность штурма. Просто такая уж традиция.

Что поделать, такова была эта цивилизация. С незыблемыми традициями, с культом семьи и предков, приверженностью кровному родству и кодексами поведения для всех без исключения сословий — от высшей знати до простых крестьян, по своей строгости подобных самурайскому «Бусидо».

Такие цивилизации попадались нам. Древние, разумно устроенные, зачастую весьма высокоразвитые — и вместе с тем застывшие в раз и навсегда отлитых, устоявшихся формах. Правда, именно поэтому они обычно не поднимались в технике выше водяных мельниц и арбалетов, но есть же исключения из правил…

Шок первых дней прошел, и мы вполне тут освоились. Какое-то время я беспокоился за новичка, но, как оказалось, напрасно.

За короткое время знакомства с нами Тронк вполне освоился с мыслью о перемещении между мирами и об их бесконечном множестве. Так же, в общем, понял, что виденные им летающие устройства, огромные корабли и бегающие без коней повозки — дело рук человеческих и к нечисти отношения не имеют.

Впрочем, прежняя жизнь развила в нем великолепную приспособляемость.

По своему прежнему опыту я догадывался, что на самом деле, конечно, в глубине души он считает все это какой-то уж совсем непонятной и неведомой ранее, а потому особенно опасной разновидностью магии.

Не так уж трудно было если и не объяснить людям принцип работы двигателя внутреннего сгорания или радара, то по крайней мере научить ими пользоваться. Тем более что к нам на базу часто попадали моряки — народ хоть неотесанный, но толковый. Но вот как быть с подсознанием, с въевшимися с молоком матери привычками, с мировоззрением, все непонятное относящим к потусторонним силам? Тот же Ингольф великолепно научился стрелять и в меткости мог поспорить с иным снайпером. Но до сих пор он относится к своему оружию как к какому-нибудь чародейскому предмету, вроде колдовского посоха, мечущего молнии. Не говоря уже о том, что в бою предпочитал секиру.

Тронк был нашим вторым, не считая шхуны, приобретением на пройденном пути. Нельзя сказать, что слишком уж приятным и полезным.

Дело было так.

В одном из миров Мидара распорядилась пополнить запасы.

Пожалуй, особой необходимости в этом не было — провизии и всего прочего у нас было достаточно. Но, с другой стороны, нам предстояли два, если не больше, перехода по малому кольцу, так что случай мог представиться еще нескоро.

Сверившись с планшеткой, мы пристали к берегу в вольном городе, жители которого промышляли торговлей и рыболовством.

За вход в порт с нас даже не взяли пошлины.

Местным жителям мы представились мелкими купцами с одного из островов, во множестве лежавших в морях, омывавших континент.

Город платил дань какому-то королю, столица которого находилась в нескольких десятках дней пути от городка. Дальше на юг и на север лежали другие города — побольше, ближайший — километрах в пятидесяти.

Мы рассчитывали пробыть тут от силы несколько дней, но задержались почти на три недели.

Это был первый город, где мы оказались не по воле хозяев и не по необходимости. Первый город, куда мы приплыли просто так.

Изобилие превосходных фруктов и овощей, вкуснейшее мясо домашних косуль, замечательно приготовленная рыба, мягкий климат и блаженное безделье взяли нас в плен.

Опасаться нам было нечего — к торговцам тут относились с уважением, а на пиратов мы были не похожи. От внимания же береговой стражи — впрочем, немногочисленной и сонной — было давнее, испытанное и замечательное средство — взятка.

Правда, вначале я опасался, что кто-нибудь может положить глаз на наших спутниц, но довольно быстро успокоился: тут ценили женщин в теле, с пышными формами. Так что Мидара и Таисия если и обращали на себя взгляды, так только откровенно сочувственные.

Зато мужская половина нашей команды вызывала у местных полногрудых красоток, все одеяние которых, случалось, составляли короткие юбки из яркой пестрой ткани, недвусмысленный интерес.

Отчасти мы задержались еще и поэтому.

На двадцать второй день мы не без сожаления отплыли от гостеприимного берега.

А часа четыре спустя, уже на подходе к порталу, когда берег исчез за горизонтом, в мою каютку ворвался Секер Анк и потащил, ни слова не говоря, на бак, где уже собрались все наши.

То, что они рассматривали, было действительно, мягко говоря, странным.

В крошечном закутке рядом с камбузом, скорчившись, лежал нагой человек.

На его спине, по обе стороны хребта, жутко краснели живым мясом две широкие полосы срезанной кожи.

Мы уже знали, что так здесь казнили разбойников и отцеубийц. И тех, кто грабил храмы. И рабов, поднявших руку на жестокого хозяина. И тех, кто вступался за жен и дочерей, когда их уводили за долги в рабство, тоже казнили именно так.

Осторожно подняв его, мы водрузили слабо дернувшееся тело на импровизированные носилки из куска парусины и вынесли на палубу.

При свете дня мы разглядели, что он был еще молод, лет тридцать или около того, темноволосый, сухой и жилистый, со следами шрамов на груди и боках. Было очевидно, что он уже не первый час был без сознания, только дыхание, с хрипом вылетавшее из воспаленного рта, и подергивающиеся веки свидетельствовали, что он еще жив.

Было совершенно непонятно, если только ему кто-то не помог, как он после подобной пытки ухитрился сбежать, да еще каким-то образом незаметно проникнуть на наш корабль.

Мы стояли и не знали, что делать, когда вдруг Таисия сбежала вниз и появилась через пару минут, протягивая Дмитрию знакомую тупоносую ампулу.

Думаю, в наших головах промелькнула одна и та же мысль: быть может, именно этой ампулы и не хватит в самый критический момент.