Бен Бова - Орион в эпоху гибели (Орион - 3)

Энергия ощутимо пульсировала вокруг. Во всем замке Сетха было жарко, слишком жарко для любого человека. Но здесь было еще жарче, часть тепла земного ядра неизменно просачивалась сквозь защитные экраны и силовые поля, превращая зал в преддверие ада.

Сетх упивался жарой. Шагнув к пластиковому куполу, он заглянул в глубины ядерного колодца; далекое зарево бурлившей лавы окрасило его рога, острые скулы и чешуйчатое лицо неистовым багрянцем. Ящер раскинул свои могучие руки, словно желая обнять купол, он всей кожей впитывал источаемое колодцем тепло.

Я же держался как можно дальше; мне и так было невыносимо жарко. Несмотря на усилия, сохранять неизменную температуру тела мне не удавалось, я вынужден был позволить потовым железам делать свое дело и за считанные секунды покрылся обильной испариной с головы до ног.

Понежившись секунд пять, Сетх оттолкнулся от купола и молча указал мне на низкую платформу в противоположном конце зала. Вокруг квадратного основания платформы располагались ряды черных цилиндров, напоминавших электрические фонарики или проекционные трубки. Такие же приборы виднелись и на низком потолке над платформой.

Без единого слова мы взошли на платформу. Сетх держался чуть позади и сбоку, опустив когтистую руку мне на плечо - жест хозяина, понятный всем существам, наделенным руками. Я лишь заскрежетал зубами, понимая, что я не ровен ему ни физически, ни интеллектуально. До меня вдруг дошло, что человек без своих орудий труда отнюдь не благородный дикарь, а всего-навсего беспомощный нагой примат, обреченный на скорую гибель.

Пересекая зал, я на мгновение заметил наше отражение в пластиковом куполе, покрывавшем ядерный колодец. Мое мрачное лицо, причудливо искаженное выпуклой поверхностью, казалось блеклым и слабовольным на фоне лишенной выражения морды Сетха. Картину моего унижения довершали когти, стиснувшие мое плечо.

Мы вдруг провалились, низринулись в бездонный мрак, будто земля ушла у нас из-под ног. Пронзенный жестокой леденящей стужей, я закувыркался в небытие - бестелесный, но насквозь промерзший и устрашенный.

"Прости меня..." - долетел до моего сознания голос Ани - слабый, горестный возглас, чуть ли не всхлип. И все. Лишь два слова. Один-единственный раз пробилась она ко мне, дотянулась из квантовой вязи континуума, чтобы донести это ничтожно краткое послание.

А может, я всего-навсего вообразил это, проникся эгоистической жалостью к себе и отказываюсь поверить, что Аня добровольно покинула меня?

"Прости меня". Это вовсе не слова богини, твердил я себе. Это послание создано моим воображением, моим подсознанием, пытавшимся оградиться от мучительной боли и горести, воздвигнуть крепость посреди выжженной дотла души.

Мгновение холода и тьмы миновало. Мое тело снова стало материальным и обрело форму. Я снова стоял на твердой почве, а Сетх сжимал когтями мое левое плечо.

Мы прибыли на планету Шайтан.

Все вокруг терялось во мгле. Темное, хмурое небо затянула плотная серо-коричневая пелена. Жаркий суховей с воем сек мне лицо частичками мельчайшего песка и пыли. Прищурившись, я взглянул под ноги. Мы стояли на платформе, установленной прямо на песке, усеянном мелкими камешками. Хилый узловатый кустик незнакомого мне растения трепетал на ветру. Мимо прокатился клубок сухой травы.

И _жара_. Будто я стоял в печи, в раскаленной сухой топке, зной просачивался в меня, высасывая силу, чуть ли не опаляя кожу голых рук и ног. Сила притяжения была больше, чем на Земле; неудивительно, что Сетх так могуч - земное тяготение наверняка казалось ему ничтожным.

Увидеть что-либо можно было на расстоянии футов пяти, дальше все терялось за серовато-желтым пыльным маревом. Каждый тяжкий вдох опалял легкие жгучими сернистыми испарениями. Вряд ли я смог бы долго протянуть в такой атмосфере.

"Ничего, ты проживешь достаточно долго, чтобы я успел добиться своей цели", - откликнулся Сетх на мои мысли.

Я хотел заговорить, но ветер кляпом забил мне рот, и я закашлялся.

"Шайтан кажется тебе не таким уж прекрасным, болтливая обезьяна? - Мой враг источал презрительное веселье. - Пожалуй, ты переменишь свое мнение, если увидишь по-моему".

Прикрыв слезящиеся глаза, я вдруг увидел мир через сознание Сетха. Он впустил меня в свой разум. Полно, впустил ли? Он втащил меня силой, легко и небрежно взяв мой рассудок, словно сорвал яблоко.

И я увидел Шайтан таким, каким его воспринимал Сетх.

Виденные мной в замке настенные росписи тотчас же наполнились смыслом. Глазами рептилии, рожденной в этом мире, я увидел, что мы стоим посреди идиллического пейзажа.

Туманная дымка оказалась совершенно прозрачной для Сетха. Мы стояли на вершине пригорка, а перед нами расстилалась широкая долина. На горизонте виднелся город; невысокие здания, такие же зеленые и коричневые, как и сама земля, почти сливались с ней. От пригорка к городу вела единственная дорога, вдоль обочин которой выстроились то ли мелкие деревца, то ли крупные кусты, ветви которых трепетали от ветра.

Жгучий, хлесткий ветер казался ласковым ветерком. Я знал, что вздымаемый им песок наждаком обдирает мою собственную кожу, но Сетх вдыхал незабываемый аромат отчизны.

Мы стояли точь-в-точь на такой же платформе, как оставшаяся в замке Сетха на Земле; быть может, на той же самой - она могла перенестись сквозь пространство и время вместе с нами. Те же черные цилиндры окружали ее с четырех сторон, лишь на коротком отрезке периметра уступив место лесенке.

Подняв голову, я увидел вторую группу цилиндров, укрепленных на высоких тонких шестах по периметру платформы.

А над ними сиял Шеол - настолько близко, что закрывал четверть небосвода. Подавляя своей величиной, навис он надо мной, будто чудовищный, тяжкий рок, выжигая дыхание из моих иссушенных легких.

Казалось, до звезды рукой подать; видны были даже газовые вихри, взвивавшиеся над ней, - и каждый мог бы бесследно поглотить целую планету. Повсюду темнели уродливые пятна, щупальца протуберанцев шарили по ним. Казалось, темно-багровый диск вместо света излучал мрак, пульсируя в неровном, рваном ритме, будто непосильно тяжкие вздохи сотрясали всю исполинскую звезду от края и до края.

Это была действительно умиравшая звезда. А ее смерть обрекала на гибель и Шайтан.

"Довольно!" - с этим единственным словом Сетх вышвырнул меня из своего сознания.

Я вернулся в собственное тело - полуослепший, съежившийся на обжигавшем, пронзительном ветру, одинокий человек на враждебной, чужой планете.

Но Сетх прервал нашу мысленную связь недостаточно быстро, чтобы я не сумел уловить ничего полезного для себя. Глядя на Шеол его глазами, я узнал об этом светиле и прочих небесных телах, образовывавших Солнечную систему, все, что знал он.