Бен Бова - Орион в эпоху гибели (Орион - 3)

- Позволь взглянуть... ох! Посмотри на него! Он умирает!

Голос Ани дрожал от сдерживаемых чувств.

"Она тревожится обо мне!" - возликовал я. "Как тревожилась бы о домашней кошке и раненой лани", - тотчас же откликнулся во мне другой голос.

- Он очень слаб, - сказал Золотой, - но жить будет.

- Так ты разобрался, что с ним произошло?

Золотой долго молчал. Потом наконец признался:

- Не знаю. Мне неизвестно ни откуда он прибыл, ни каким образом.

- Ты спрашивал у него?

- Вкратце. Он не ответил.

- Его пытали! Посмотри, что сделали с его бедным телом!

- Не обращай внимания! У нас серьезная проблема. Когда я попытался прозондировать его сознание, мне это не удалось.

- Его память полностью стерли?

- Едва ли. Я будто наткнулся на стену. Его память каким-то образом заблокирована.

- Заблокирована? Но кем?

- Да не знаю я! - сердито отрубил Золотой. - И не узнаю, если не смогу пробиться через барьер.

- А ты сможешь?

Я понял, что он кивнул.

- Была бы энергия, а сделать я могу что угодно. Проблема лишь в том, что, если приложить слишком большую силу, это необратимо уничтожит его сознание.

- Не надо!

- Я и не хочу. Мне необходимо извлечь то, что хранится под его черепной коробкой.

- Тебе на него наплевать, - упрекнула Аня. - Для тебя он лишь орудие.

- Вот именно. Но теперь это орудие в чужих руках. Я должен выяснить в чьих. И почему.

А в моей душе бушевали катаклизмы, разрывавшие ее на части. Аня пытается меня защитить, в то время как Золотому нужно лишь то, что спрятано в моем рассудке. Я жаждал его убить. Я жаждал любить ее, получая взамен ее любовь. Но, уничтожая эти эмоции, затопляя их потоками расплавленного железа, Сетх сжал тиски своего неослабного контроля надо мной. Я снова увидел прежний кошмар. И, ужаснувшись, понял, что убью их всех.

28

- Позволь мне забрать его, - попросила Аня.

Последовало долгое молчание, потом я услышал ответ Золотого:

- Ты чрезмерно привязана к этому творению. Неразумно позволять тебе...

- Да как ты можешь позволять ревности влиять на твои суждения в подобный момент?

- Ревности?! - опешил Золотой. - Да разве ревнует орел к бабочке? Разве Солнце ревнует к праху?

Смех Ани рассыпался прохладным звоном серебряного бубенчика.

- Позволь мне позаботиться о нем, помочь ему набраться сил. Может, тогда он сумеет рассказать нам, что с ним произошло.

- Нет. С моим оборудованием...

- Ты уничтожишь его разум своими варварскими методами. Я поставлю его на ноги. Затем мы сможем расспросить его.

- Нет времени!

- Нет времени? - с откровенной насмешкой подхватила она. - У Золотого, неустанно твердившего, что он способен путешествовать по континууму, как по океану, - и нет времени? Нет времени у того, кто заявляет, будто понимает течения вселенной лучше, чем мореход понимает море?

Он тяжело вздохнул.

- Пойдем на компромисс. С помощью своих приборов я могу восстановить его физическое здоровье куда быстрее, чем ты, как бы ты с ним ни нянчилась. Как только он достаточно окрепнет, чтобы ходить и говорить, ты сможешь начать его расспрашивать.

- Согласна.

- Но если ты не сумеешь дней за пять выяснить, как он сюда попал, предупредил Золотой, - то я вернусь к своим методам.

- Согласна, - неохотно протянула Аня.

Она ушла, а меня снова подняла энергетическая подушка и понесла прочь с лабораторного стола. Попытавшись чуточку приоткрыть глаза, чтобы узнать, куда меня несут, я обнаружил, что не владею собственными веками. Пальцы рук тоже мне не подчинялись; я не мог напрячь ни одной мышцы. Либо Золотой, либо Сетх полностью контролировали мои движения. Наверное, в этот момент они работали заодно.

Я ощутил, как мое тело вдвигают в какой-то горизонтальный резервуар, похожий на цилиндрическую трубу, холодивший мою обожженную кожу. Послышался гул, мягкое журчание жидкости. Я погрузился в настоящее забытье; рассудок окутала глубочайшая тьма, напряжение полностью покинуло меня. Столь полной расслабленности я не знал веками - будто вернулся в материнское лоно. Последней моей сознательной мыслью было то, что этот металлический или пластиковый цилиндр, по сути, и являлся для меня материнским лоном. Я знал, что рожден не от женщины, как Сетховы рептилии не вылуплялись из яиц.

Я спал, испытывая невыразимое блаженство забытья без сновидений.

Пробудил меня мерный говор прибоя, накатывавшегося на песок. Открыв глаза, я обнаружил, что полулежу в кресле - мягком, но упругом, а с высокого балкона открывается прекрасный вид на бирюзовое море, простиравшееся до самого горизонта. В безоблачном голубом небе парила стая грациозных белых птиц. Далеко внизу без малейших усилий скользили среди волн гибкие серые тела дельфинов; их изогнутые плавники на мгновение рассекали поверхность и исчезали, чтобы через пару секунд вынырнуть снова.

Я набрал полные легкие чистого, свежего воздуха. Ласковое солнце согревало меня своими лучами, а ветерок с моря приносил приятную прохладу. Силы вернулись ко мне. Оглядев себя, я увидел, что одет в шорты и длинную белую сорочку с короткими рукавами.

Несколько секунд я просто лежал в кресле, наслаждаясь ощущением того, что ко мне вернулись силы. Кожу покрывал здоровый загар, все шрамы и ожоги бесследно исчезли. Руки и ноги снова забугрились мускулами.

Медленно встав, я убедился, что чувствую себя уверенно, потом подошел к перилам и оглядел бескрайний золотой пляж, расстилавшийся далеко внизу. Никого. Ни единой живой души. Вокруг пляжа росли величавые пальмы, плотной стеной обступавшие здание, в котором я находился.

Волны с шелестом разбивались о песок. Дельфины серыми стежками мелькали на бирюзовом полотне моря. Одна птица, сложив крылья, с плеском врезалась в воду и тут же вынырнула с рыбой в клюве.

- Привет!

Я стремительно обернулся. В проеме дверей балкона стояла Аня. Ее хитон из белого шелка с серебряной нитью поблескивал на солнце. Пышные черные волосы обрамляли ее лицо, классические черты которого воплощали для древнегреческих ваятелей идеал красоты. Богиня Афина вдруг оказалась передо мной во плоти, теплая и полная жизни.

И тут же удила железной хватки Сетха обуздали мои чувства. Любовь и ненависть, страх и надежда - все было погребено под вечным льдом.

- Аня... - только и сумел проронить я.

- Как ты себя чувствуешь? - Она шагнула ко мне.

- Нормально. Намного лучше, чем... прежде.

Она заглянула на самое дно моих глаз, и я заметил в ее собственных серебристо-серых глазах тревожный вопрос.

- Какое сейчас время? - поинтересовался я.

- Утро, - мимолетно улыбнувшись, ответила она.

- Нет, я хочу сказать - какой год? Какая эра?

- Это эра, в которую ты создан, Орион.

- Золотым.

- По-настоящему его зовут Атоном.