В Брагин - Искатель утраченного тысячелетия

- Не в этом дело...

- Понимаю вас. Обождите! Очередники оставляют нам открытки со своими адресами... Нюша! - крикнул директор.

В дверях показалась головка. Копна золотистых волос. Голубые спокойные глаза.

- Принеси-ка заявки на "Тюльпан".

Я замер от радостного волнения.

- А их нет, Евгений Николаич, - пропел чистый, хрустальный голосок. - Все повозвращали заказчикам, раз "Тюльпана" не будет. Забыли?

"Вот это неудача", - подумал я и вздохнул.

- Ничем не могу помочь, дорогой товарищ. Очень сожалею, тороплюсь. Желаю здоровья.

И директор, поклонившись, вышел из кабинета, пропустив меня вперед.

Я опять на площади. Моросил дождь. Одиноко стояли топольки у платформы. Роняли дождевые капли с желтеющих листьев. Я машинально поднял с влажной глинистой земли круглый плоский камешек. Под таким камнем тогда лежала стопка бумаги с записями о Веригине.

Так и звучит в моих ушах голос этой женщины: "Хозяин мой Иван Гаврилыч, царство ему небесное, сказал агроному. Конечно, нет того, чтоб дочка по вас вздыхала. Но ничего... ничего... Однако же, раз поступила в институт иностранных языков... Стоп! Стоп! Как же я забыл? Как раньше не подумал об этом?

Кончик ниточки опять в моих руках,

Назад. В Москву!

ЭТЮД О ЛЮБВИ И О ВИШНЯХ

Письмо редактору газеты Института иностранных языков "Голос студента" товарищу И. И. Харитоненко:

"Уважаемый Иван Игнатьевич!

Согласно нашей договоренности, посылаю Вам драматическую сценку "О любви и вишнях", которая как бы прямо обращена к незнакомой студентке Вашего института, дочери той женщины, у которой я купил вишни. Прошу поместить ее, если найдете возможным, в Вашей газете "Голос студента". Хочу надеяться, что этот этюд поможет мне в том отчаянно трудном деле поисков и розысков, к которому Вы отнеслись с таким сочувствием.

Ваш Нестеров".

О ЛЮБВИ И ВИШНЯХ

Пелагея Семеновна так посмотрела на дочь, будто первый раз ее видит, и перестала окапывать кусты крыжовника. Лопатка, крепко уйдя в землю, стояла будто на страже: вот-вот надо будет вмешаться в разговор.

- Любишь, значит, - сказала Пелагея Семеновна. - Удовольствий в жизни ищешь! А законный твой жених, агроном, отменяется? Так, что ли?

- Не нужен он мне.

- Молчи! - крикнула Пелагея Семеновна и долгим взглядом посмотрела на стволы вишен и на кусты крыжовника. - Молчи! Стыда в тебе нет!

- Но я люблю другого, ну?

- Так, так! Приказываешь, значит, брать в дом не того, кто твоему отцу-покойнику сад этот помогал сажать, а какого-то...

- Не "какого-то", а того, кто...

- Знаю! Видели! Картинки учится рисовать!

- Так что же плохого? Ну, учится в художественном училище? Ну и что?

- Пусть учится, мне какое дело. Но в дом свой не возьму его. Слово мое крепкое. - И мать с силой поставила ногу на лопату.

- Вы что? Жизнь мою загораживаете? Смотрите, мама, думайте, что говорите!

И хотя высокий забор отделял сад Пелагеи Семеновны от соседского дома, она подбежала к забору, глянула в щелочку, вернулась и почти шепотом спросила:

- Твой, что ли, художник сбережет наш вишневый сад?

- Но я не выйду - слышите! - не выйду за жениха, с которым отец меня за глаза девчонкой сосватал.

- Ну, знаешь, дочь моя!.. Три года ходила в невестах нашего агронома, три года не отказывалась от его предложения...

- Да это все отцова выдумка. А я и не смотрела на агронома: старый, тридцать семь лет... Да пусть ждет сколько хочет! И за какое такое наказание я обязана выходить за него?

- А кто с твоим покойным отцом этот сад сажал? Кто саженцы нам привозил? Кто этот пятистенок строить нам помогал? Твой студент, что ли?

- Мама! Замолчите! Знаю! Наперед знаю ваши слова... Дочь отвернулась.

- Ты пойми же, глупая! Я ведь уже разузнавала! Твой художник мне сам проговорился: родни у него не перечесть... Наперед знаю: чуть в дом этот он войдет, как за ним из-под Тулы сюда потянутся и сестры его с детьми, и мать, и бог знает кто! И сад мой погибнет!

- Сад... - с недоумением оглянулась дочь. - Почему же он погибнет?

- А ты спроси кого хочешь! Вот выйди на дорогу, на шоссе, выйди, останови любую машину и спроси: "Кто лучше сбережет вишневый сад, который нас кормит, тот ли, кто картинки рисует, или тот, кто помогал сажать сад?.." А! Молчишь? Поняла, дочь моя? Дошло до тебя? - И мать ладонью ударила по стволу дерева: - Не на эти ли вишни я тебе в ГУМе туфли на этих... ну, как их там... на иголках...

- На шпильках, мама.

- ...ну, на шпильках, все одно, - туфли покупала. Не на эти ли вишни ты сама, сама заказала себе платье в ателье первого (первого!) разряда... И ты хочешь этот сад губить?! А сапожки тебе надо?

- Мама! Да я лучше в тапочках зиму прохожу, но не стану поймите вы! - не стану любить того, кого не люблю.

- Ну, коли так, так вот тебе мое последнее слово: не пущу на порог твоего художника... к депутату пойду... в суд подам... не пушу...

"Так что же делать? Как ей втолковать? Кто поможет?" плакала тихо дочь.

- Довольно! Хватит! Не реви! Выйдешь замуж как надо. Буду внучат нянчить. Порядок будет!

- Что ж получается? Вы, мать, не вишни, а любовь мою на станцию возите продавать в розницу?

- Не дури, говорю! Слушай: свадьбу к покрову сыграем. Весь поселок позовем.

...Уже за лесом заходило солнце. Были молчаливы деревья в саду. В ложбине направо за поселком стлался туман. И дочь и мать молчали. И не знали, что еще им сказать. Потом, не сговорившись, обе подошли к калитке и, распахнув ее, стали смотреть на узенькую тропинку, которая вела к большой дороге. И каждой, возможно, казалось, что придет какой-то новый человек и скажет, на чьей стороне правда. Но по узенькой тропинке к большому пруду шли, переваливаясь с ноги на ногу, только гуси.

От автора

Если б я случайно был свидетелем такой сцены, то что бы я сказал? Надо подумать.

Ведь и агроном любит, ценит искусство, картины. А художник любит и бережет природу.

Но главное - как быть с любовью?

От редакции. Читателей просят сообщать от

зывы об этом этюде автору по телефону . . .

или по адресу: Москва, Г-19, Волхон

ка............

ТАНЯ БОБЫЛЕВА

Ждал. Надеялся. И - дождался.

Было так.

Звонок. Снял трубку. Слышу голос - взволнованный, прерывистый, словно человек откуда-то бежал, бежал, вдруг остановился и сразу заговорил:

- ...про любовь. Про вишни. Напечатано в нашей газете. Вы писали?

- Да!.. Да! Я писал! Я! - вскричал я.

"Это она, - подумал я, - она, студентка. Дочь женщины с вишнями".

Не помня себя от волнения, шарю рукою по столу: карандаш! Где карандаш? Запишу, сейчас запишу фамилию адрес.

Стараюсь быть спокойным:

- Кто говорит? Назовите себя.

- Меня зовут Таня... Таня Бобылева. Вы писали... что и художник сбережет сад не хуже садовода, а агроном мо жет и картины понимать.

- Безусловно...

- А мама не верит. Мне ваша помощь нужна.