Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры

Сверяясь с Веркиным списком, Смыков купил почти все необходимые лекарства для Зяблика, самый кривой из попавшихся на глаза клинков для Толгая, что-то засахаренное и залитое сиропом для Лилечки, новые очки для Цыпфа и вдоволь патронов для себя самого. Не остался без подарка и Артем, которому приглянулся аккордеон, почти такой же, как тот, что остался в квартире Лилечки, только чуть поновее.

У выхода с рынка к ним пристал какой-то одетый в рубище тип, выглядевший так, словно его неоднократно пытались пропустить сквозь мясорубку, вставляя в шнек то головой, то ногами, то задницей. Самым невероятным образом прихрамывая, горбясь до самой земли, выворачивая кривую шею и подергиваясь в такт одному ему слышимой зажигательной мелодии, калека затараторил на пиджике:

– Благородные господа, купите снадобье, помогающее от самых жестоких ран. Единственное, чего оно не может, так это оживить мертвеца. Только благодаря ему я остался жить на этом свете! Полюбуйтесь!

Задрав свои живописные лохмотья, он продемонстрировал тело, имевшее вид одного сплошного, долго и неравномерно заживавшего шрама.

– Выглядит убедительно, – сказал Артем.

– Я на собаках еще не такое видал, – буркнул недоверчивый Смыков.

– Не верите? – не унимался калека. – Сомневаетесь? Тогда возьмите щепотку даром. А когда убедитесь в моей правоте, приходите за остальным, – он протянул бархатный мешочек, крохотный, как деталь кукольного туалета.

– И сколько же вы, братец мой, за это снадобье просите? – поинтересовался Смыков.

– Все, что у вас есть, благородный господин! – он бесцеремонно ухватил Смыкова за брючный карман. – Все, до последней монеты.

– А по физиономии не хотите? – поинтересовался Смыков.

– А вы не хотите, чтобы благодаря вашей скупости умер лучший друг? – парировал калека.

– Откуда вы это взяли? – насторожился Смыков.

– Иначе зачем бы вы покупали столько дорогих и бесполезных лекарств?

– Ладно, после поговорим. – Смыков локтем отпихнул приставалу.

– Меня зовут Гильермо, благородный господин. Гильермо Кривые Кости. Меня тут каждый знает. – Калека резко свернул в сторону и сразу затерялся в толпе.

– Эй, а как ваше снадобье принимать? – крикнул вслед ему Смыков.

– Внутрь, благородный господин, внутрь, – донеслось сквозь разноголосый базарный гул.

За время их отсутствия состояние Зяблика ухудшилось. Он очнулся, маялся болью и беспрерывно постанывал, как человек, вздернутый на дыбу. Мрачный Толгай беспомощно топтался поблизости, а Верка время от времени стряхивала слезинку с уголка глаза.

– Интоксикация начинается, – сообщила она. – Уже моча черная пошла. Боюсь, почки не выдержат. Вы все достали, что я просила?

– Сама смотри, – Смыков передал ей пакет с лекарствами. – На взвод солдат должно хватить.

– Если их от поноса да насморка лечить… – Верка быстро рассортировала лекарства. – Хотелось бы, чтобы это помогло. Только я не представляю, как у него кожа на подошвах зарубцуется. Там же все до костей сожжено.

– А мы раздобыли универсальное лекарство, – сказал Артем. – Лечит любые раны, кроме заведомо смертельных.

Снадобье, полученное от калеки, при ближайшем рассмотрении оказалось бурым порошком с довольно неприятным запахом. Попадались в нем какие-то соринки, зернышки и даже крылышки насекомых.

– Из тараканов натолкли, – скривился Смыков.

– Вы считаете, что это должно помочь? – Верка подняла на Артема грустные глаза.

– Хуже, во всяком случае, не будет. Человек, который предложил нам это средство, лично у меня вызывает доверие.

– Удивляюсь вам, – сказал Смыков. – Опытный, хм… человек, а доверяете первому попавшемуся шарлатану.

– Потому и доверяю, что опытный, – ответил Артем доброжелательно. – Вы обратили внимание, какую форму имела его грудная клетка, особенно с левой стороны? Насколько я разбираюсь в медицине, в свое время он получил жесточайшую травму грудины. Вряд ли при этом уцелела хоть одна кость. Такие раны смертельные, ведь переломанные ребра протыкают легкие и даже сердце. Этот человек должен быть мертв не на сто, а на сто пятьдесят процентов.

– У травм и ожогов разная патология, – сказала Верка. – Но давайте попробуем…

Порошок высыпали Зяблику в рот и дали запить вином. После этого Верка занялась уколами и перевязками, Толгай – испытанием новой сабли, Лилечка – аккордеоном, а Смыков, Цыпф и Артем обсуждением ближайших планов.

Почти сразу определилась дилемма: или на всех парах нестись в Отчину, надеясь если не на эффективное лечение, то на помощь родных стен, или оставаться на месте, дожидаясь действия неведомого снадобья.

– Дайте вспомнить… – Артем наморщил лоб. – Есть ли у вас что-либо похожее на заведения, которые раньше назывались Ожеговыми центрами?

– Куда там! – махнул рукой Смыков. -У нас, считайте, и больниц не осталось.

– А как же люди лечатся?

– Когда как. В некоторых общинах есть врачи, но все больше самоучки. Ну а с лекарствами, сами видели, только на толкучке и десятилетней давности. Костоправов и акушерок хватает. Бабки травы целебные собирают. Живем… Народ-то у нас в основном крепкий остался. Слабаки все давно преставились.

– Я правильно понял: в Отчине ваш друг не сможет получить никакого интенсивного лечения, связанного с переливанием крови или пересадкой кожи? – уточнил Артем.

– Зато дома-то и умирать веселее, товарищ дорогой. Вам, как природному бродяге, это, конечно, трудно понять. Мы его в чистую постельку положим, всех специалистов соберем, авось что-то и придумаем.

– Постельку мы ему и здесь сможем соорудить. В шалаше, например. Специалистов тоже хватает. Врач ваша – человек опытный и старательный. Да и я кое-что в медицине смыслю. Подождем денек-другой. Если резкого улучшения не наступит, двинем в Отчину.

– А вдруг наступит?

– Тогда отправитесь на поклон к Гильермо Кривые Кости и купите снадобье по назначенной им цене.

– Никакой он не Гильермо, – сплюнул Смыков.

– А кто же?

– Какой-нибудь Гришка Костыль. На пиджике кое-как болтает, а когда я по-испански с ним заговорил, сделал вид, что не расслышал. Из наших он. То ли у инквизиторов в переплете побывал, то ли у аггелов.

– Особого значения это не имеет. Главное, чтобы снадобье не подвело. Ему-то самому какое-то волшебное лекарство определенно помогло.

– Слухи о всяких чудодейственных эликсирах циркулируют уже довольно давно, – вступил в разговор Цыпф. – Хотя лично я не знаю ни одного человека, который испытал бы их действие на себе.

– Знаете, братец вы мой, знаете! – точно с такой же интонацией Смыков когда-то произносил на очных ставках: «Обвиняемый, вы можете опознать в представленном вам человеке своего соучастника?»