Юрий Брайдер - Щепки плахи, осколки секиры

– Сказать мне ему, конечно, есть что… – произнес Зяблик задумчиво. – А ты, дружок, как я вижу, скурвился. От кого другого, а от тебя не ожидал… Брат твой о наших планах что-нибудь знает?

– Говорил же я, что мы даже не виделись, – Рысак в сердцах махнул рукой. – Связался на свою голову… Молчать надо было в тряпочку и все…

– Никто тебя за язык не тянул.

– Это уж точно… Недаром говорят: не ножа чужого бойся, а собственного языка.

– Ты сам-то на этом поле был хоть раз?

– Приходилось. Раков в Тонве ловил. Там их пропасть.

– Кроме раков, про что еще можешь сказать?

– Место гладкое, как зад у хорошей бабы. Ни деревца, ни кустика. Засаду устроить невозможно… Если других вопросов не будет, так я лучше пойду. Ребята, небось, заждались.

– Обойдутся ребята и без тебя… Эй, Левка, – Зяблик жестом поманил к себе Цыпфа, помогавшего Кириллу запрягать лошадей. – Подойди сюда, если не западло.

Лева недоуменно пожал плечами, но все же подошел, посматривая поочередно то на Зяблика, то на Рысака.

– Слушаю вас, – сказал он.

– Примешь руководство. Мне отлучиться надо… Все равно уже ничего изменить нельзя… Этого субчика, – он кивнул на Рысака, – я от командования отстраняю.

– По какому праву? – возмутился анархист, – Ты кто такой, чтобы в наши дела соваться?

– По праву три сбоку ваших нет, – Зяблик погладил рукоять пистолета. – Подойди-ка сюда… Не бойся… Рогов вроде нет, – он пощупал голову Рысака и вновь обратился к Цыпфу. – Пусть временно выберут себе нового пахана… Если про этого будут спрашивать, скажи, выполняет спецзадание… Учит зайцев спички зажигать. Нет, этого говорить не надо, я пошутил.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. – Цыпф с хмурым видом двинулся назад.

– Понимаю, – рассеянно произнес ему вслед Зяблик. – Жизни суть понимаешь, когда подыхаешь… Так у нас зеки в мясной день (Мясной день– время приведения в исполнение смертных приговоров.) говорили… Как добираться-то будем до этой рачьей реки? – покосился он на удрученного Рысака.

– А я здесь при чем? – буркнул тот.

– Дорогу покажешь. Я здешние места слабо знаю… И с братом заодно свидишься.

– Велосипед, положим, у меня есть… – похоже, Рысак уже смирился со своей участью. – Могу взять на раму. Вот только выдержит ли он?..

– Выдержит, он ведь железный… Да и дорога не особо дальняя…

Поле за речкой Тонвой, крутые берега которой до сих пор хранили следы рачьих нор, действительно было плоским, как аэродром. Судя по жалкому состоянию растительности и многочисленным коровьим лепешкам, здесь еще совсем недавно пасся скот.

Посреди поля сидел человек и строгал палочку. Завидев приближающихся велосипедистов, он встал и дружески помахал сдернутым с головы черным колпаком.

– Рога у твоего братца как у племенного бычка, – сказал зоркий Зяблик.

– Я же говорю, что давно он у них… Ты меня лучше здесь подожди, а я выясню, что к чему.

Братья перекинулись всего парой слов, после чего велосипедист повернул назад, а пеший побежал к опушке ближайшего леска.

– Сейчас твой приятель будет здесь, – сказал Рысак, соскакивая с велосипеда.

– Он мне не приятель, – Зяблик покачал головой. – С ним даже тамбовский волк не стал бы компанию водить, потому что волк скотину только с голодухи режет. Если ему кто-то и приятель, так это хорек. Уж тот-то, когда в курятник ворвется, всех кур передавит, хотя ему самому и одной много.

– Стало быть, враг он тебе?

– Еще какой!

– Зачем же тогда стрелку накидывать?

– Одурачить меня хочет. А я его – списать в расход.

– Драться будете?

– Будем. Ты мне в спину не ударишь?

– С чего бы это?

– Из-за брата.

– Братья у людей есть. А у рогатых только папаша. Один на всех… Отрекся брат от меня давно… Вон они чешут!

Из леса показались два бегущих человека. Один – в котором Зяблик вскоре узнал Ламеха – все больше и больше опережал другого. Это означало, что в преддверии столь ответственной встречи предводитель аггелов подкрепился изрядной порцией бдолаха.

– Дело пахнет швыром (Дело пахнет швыром – ожидаются неприятности.), – пробормотал про себя Зяблик.

– Что? – встрепенулся Рысак.

– О, Боже! – Зяблик закатил глаза. – Неприятностями пахнет! Простых слов, блин, не понимаешь…

Они сошлись вчетвером посреди поля, и братья сразу же отвалили в сторону, чтобы не мешать разговору бугров.

А они этот разговор все не начинали, а только молча буравили друг друга гляделками, словно испытывая на душевную стойкость.

– Что вылупился? – поинтересовался Ламех с недоброй усмешкой. – Съесть меня хочешь?

– Тебя бы и шакал есть не стал, упырь рогатый, – сказано это было от души.

– Ты малолеток тянул, а потом их запеживал… До сих пор в толк взять не могу, почему тебя блатари в зоне не опустили.

– По больным мозолям топчешься? – ухмылка продолжала бродить по лицу Ламеха. – На конфликт нарываешься?

– А если и так?

– Пойми, керя (Керя – друг, приятель.), я тебе нужен больше, чем ты мне. Через час-другой тебя все равно сволокут крюком в какую-нибудь яму… Крышка всех вас ожидает! С сегодняшнего дня и на веки вечные повсюду устанавливается власть сынов Каина! Все, кого вы сюда пригнали, уже обречены, а иных сил у вас нет… Поезд отходит, но одно место по старой дружбе я тебе могу уступить… И даже не в тамбуре, а в первом классе.

– За что такая милость, скажи, пожалуйста? – Зяблик решил тянуть резину до последнего, надеясь, что действие бдолаха со временем ослабнет.

– Тебе этот баран кастильский мою помеловку передал?

– Допустим.

– Там все дела мои к тебе аккуратно изложены;

– Дорожку в Эдем ищешь?

– Не помешало бы… пока мы другую не протоптали.

– Зря стараетесь. Нет уже в этом мире дорожки в Эдем, – для убедительности Зяблик даже ногой притопнул.

– Зато в другом есть. С варнаками вы вроде договорились… По этой дорожке и пустишь нас.

– Не для всех эта дорожка.

– Интересно, почему?

– А почему свинью в приличный дом не пускают? А почему людоеда за общий стол не садят? Не для вас Эдем предназначен.

– Ну конечно! – Слова Зяблика весьма развеселили Ламеха. – Он для фраеров зачуханных предназначен! Для чурок тупорылых! Для обезьян вшивых! Опять светлое будущее будете строить!

– Это уже не твое дело.

– Нет, подожди! Мы кто, по-твоему, – фуфло малахольное? Будем стоять и хлопать гляделками, пока вы в Эдем линяете? Как же, пустим мы вас туда! Если и уйдете, так только в деревянные тулупы завернувшись!

– Ну ладно… Допустим даже, что вы возьмете верх, хотя это еще вилами по воде писано. А дальше что? Помнишь ту мясорубку возле Черного Яйца, когда наш товарищ, степняк, погиб?

– Помню. Чудом вы тогда от нас ушли.