Люциус Шепард - Жизнь во время войны

– Почему вы так решили?

– Все разведчики, которые мне попадались, держались холодно, накачивались бурбоном и только и знали, что вынюхивать красную угрозу, словно жить не могли без коммуняк. Вы на них не похожи.

– Наверное, я новой породы.

Перед тем как налить в стакан джина, майор долго изучающе смотрела на Минголлу.

– Это точно, – сказала она.

Патруль, сопровождавший их через долину, состоял из десяти человек, неуклюжих и в полном обмундировании похожих на инопланетян; на щитках мелькали буквы и цифры внутришлемных компьютерных дисплеев, мозги накачаны самми. Луны не было, но пока они пробирались сквозь заросший кустами склон, в небе то и дело вспыхивали огни, взрывы швыряли вверх пучки оранжевого пламени, оно вскипало у самых облаков, а с круживших над головами вертолетов лился радужный дождь трассирующих пуль – косой ливень ревущего света выхватывал силуэты веток и листьев, мерцал на щитках солдатских шлемов. Потом из-за облаков показалась луна, но ее блеска никто не заметил. Всем им выдали горловые микрофоны с миниатюрными наушниками, так что можно было говорить с солдатами, и, слушая их высокие голоса, Минголла изумлялся тому, в какое радостное возбуждение приводит их это нечеловеческое представление.

– Сукин сын! – воскликнул один – пацан по имени Бобби. – Гля, куда херачит! Прям в бак.

Сержант патруля, жилистый светлокожий негр по имени Эдди, ответил:

– Без базара! Погоди, допрут до танков. Бля, один уже допер – прям Четвертое июля. Все ракеты на хер... красные, зеленые, огонь полосами. Ни хуя себе, крутняк работка.

– Видал я и не такое, – проворчал Бобби. – Скажешь, нет? Я тут почти столько, сколько ты.

Эдди хмыкнул.

– Так, блядь, обдолбаться – еще и не то увидишь.

– Эй вы, козлы, – раздался третий голос, – прикусите язык! У нас тут леди.

– Заткни ебало, Себо, – снова встрял Бобби.– Баба из разведки. Перед тем как слать, ее там переимели по-всякому. А то... Ого! Клево! Гля, как эту суку рвануло! Прям в середине золотая херовина, видали? Ни хуя себе! Интересно, с чего эти фрито золотым огнем горят?

– Сала много жрут, – предположил кто-то новый.

Минголле стало не по себе, и он подошел поближе к Деборе. В отблесках взрывов ее глаза вспыхивали красным, а тени рук казались семипалыми.

– Держись,– сказал он, просто чтобы что-то сказать и забыв о микрофоне.

– Сдается мне, – сказал Бобби, – эти чувачки слабы на передок.

– Прикинь, как она подмахивает, – сказал Себо. – Научили небось в разведке нехилым фокусам.

– Заткни хлебало! – крикнул Эдди.

– Прикинь, у нее там мышцы такие обученные... агентов раскалывать.

– Я кому сказал, заткнись!

– Имею право помечтать, – не сдавался Себо. – А если они вдвоем, тощенькие такие, у одной роза в глазу.

– Мечтай, мечтай, – сказал Тулли. – Только смотри по сторонам, а примечтается тебе один большой ниггер... понятно?

– Не лезь к нему, Себо, – сказал Эдди. – Мужик, похоже, всерьез.

– Всерьез? Говно! – хихикнул Себо.– Не та война для серьеза.

– Наверное, – нервно сказал Рэй, – имеет смысл держать их мозги в перекрестьи.

– Эй, тощий бобик, ты про что это, а? – заинтересовался Бобби.– А, фрито! Чего-то ты мне не нравишься. Ты уж прости мужик, но лучше бы тебе с крестами не заморачиваться.

От близкого взрыва затряслась земля, оранжевый свет выхватил фигуры солдат, они застыли живописной картинкой, а силуэты деревьев превратились в причудливое нагромождение форм. Минголла с Деборой упали за куст и прижались к земле, но солдаты повернулись лицом к свету, точно пилигримы, что с огромным трудом добрались наконец до главного таинства. Взрыв их словно успокоил, и, когда сияние угасло, они продолжили путь уже молча.

Долину перешли без приключений, но на самой вершине, когда внизу показалась разрушенная деревня, в которой им полагалось ждать транспорт в Панаму, в двадцати ярдах впереди Минголлы вдруг вспыхнул огонь – солдата подбросило в воздух, а вокруг затрещали автоматные очереди. Минголла повалил Дебору на землю, сам растянулся рядом. Из передатчика неслись крики и возбужденные голоса. Рот у Минголлы был полон грязи, он очень испугался. Навел автомат на зубчатую тень и открыл огонь. Выстрелы утонули в грохоте тяжелой артиллерии. Голоса и орудие говорили вместе на одном и том же бешено ревущем языке. Грохот и неистовство – Минголла чувствовал, как горячий ветер, дикий тропический ураган протаскивает сквозь него красные занозы страха. Дебора вытащила из-под себя автомат и тоже начала стрелять; Минголла чувствовал щекой, как дрожит и раскаляется ствол. Затем все кончилось. Орудия замолчали, откуда-то взялась луна – выхватила из пространства фигуры, они сделались четкими и снова узнаваемыми. Стало прохладнее. Пробился нормальный голос. Стон.

– У меня тут живой бобик!

– Тащи сюда!

– Себо! Ты здесь? Все путем?

– Нога... штаниной ногу пережало.

– Дай мне его номер, черт побери! Какой он говорит номер?

– Живой! Нога разъебана, но вроде живой!

– Гони разведку вниз!

– У него медпакет для ноги... Вроде ничего. Не чувствует же ни хрена.

– Все хорошо, Себо. Ты подорвался на мине, но все хорошо.

– У него нога разъебана! Посмотри на табло... кости ж раскидало.

– Ебаныврот! Заткнись!

– Вы про мою ногу, мужики?

Два солдата втащили Минголлу с Деборой наверх и поспешно отправили по склону холма к деревне. За их спинами кричал Себо.

– Что за херня... что у меня с ногой?

По деревне в несколько акров хибар и грязных улочек словно потоптался великан: крыши продавлены, стены смяты, столбы расколоты. Рэй, Минголла и Дебора сидели под покатым навесом. Тулли и Корасон – отдельно, а чуть дальше остановились солдаты. Под ярким лунным светом обломки столбов и растрепанная солома казались грязными и серовато-черным и, а сама улица отливала лавандово-серым. Тени изломанные и острые – наверное, такими они будут в аду. Над дальними холмами, вспыхнув, взорвалась ракета.

– Почти дома, – сказал Рэй.

– Идиот! – Минголла с трудом удержался, чтобы его не ударить. – Мы чуть не сдохли на этой мудацкой дороге, а ты тут сидишь и пиздишь про дом.

Рэй – всего лишь тень со скрещенными ногами – ничего не ответил.

– Когда придет самолет? – спросила Дебора.

– На рассвете,– ответил Рэй.– Высадит нас на аэродроме за городом, а как стемнеет, пойдем в баррио.

На улице появились еще три солдата: Себо волок по земле ногу, два других его поддерживали. Штанина комбинезона обгорела до самого колена. Они усадили Себо между Рэем и Минголлой, стащили с головы шлем. У Себо оказались короткие черные волосы и мелкое темное лицо, грязное от щетины, и Минголла узнал ветерана, пристававшего к нему в той галлюцинации, – ветеран тогда узнал его. С Себо ручьями лился пот, в углах рта пролегли напряженные складки. Два других солдата – Бобби и Эдди – тоже сняли шлемы и опустились рядом с ним на колени.