Норман Спинрад - Русская весна

– Значит, решено? – спросила Соня, затаив дыхание.

– У меня не будет сложностей с вашим переводом, – сказал Кащиков. – Но я не могу решать вопросы приема на работу в парижское отделение. Решение должно исходить от них, через Москву. Разумеется, если Москва прислушается к моим рекомендациям. И на это потребуется какое-то время.

– Американцы дали Джерри на раздумья только пять дней, то есть если он собирается возвращаться в Соединенные Штаты, это нужно сделать не позже, чем через пять дней.

– Я все понял, – сказал Кащиков. – До истечения этого срока мы с вами свяжемся: либо я сам, либо парижское отделение. И позвольте заметить, Соня Ивановна, я считаю, что в "Красной Звезде" вас ждет интересное будущее, независимо от того, останетесь вы в Брюсселе или будете работать в Париже. Весьма приятно было вести с вами переговоры.

С этими словами он повесил трубку.

– Не зря ты ему сказала насчет пяти дней? – спросил Джерри, когда Соня перевела ему разговор.

– Думаю, нет. Шевелиться побыстрей будут. Ты же не знаешь нашу бюрократию. Сейчас Москва не позволит парижскому филиалу тянуть, а они могут затягивать решение, просто чтобы продемонстрировать свою самостоятельность.

– Тебе виднее. – Джерри чмокнул ее в губы. – Но в Америке, покупая дом, ни один человек не скажет продавцу, что сделку нужно завершить к следующему вторнику, потому что его вышибают с прежнего места.

– Не беспокойся, Джерри, – сказала Соня, гладя его по щеке. – У нас в России есть поговорка: "Посади бюрократа жопой на огонь – тогда он зашевелится".

Джерри рассмеялся.

– Сейчас придумала, да? А у нас в Америке есть поговорка – и поверь, не я ее сочинил – "Дерьмо стекает вниз".

Джерри казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как Соня скрылась за дверями "Тур Монпарнас" – во всяком случае, он допивал третий бокал, а ее все не было.

…Несмотря на уверенность, что ей удалось развести под бюрократической задницей "Красной Звезды" неплохой костер, позвонили им только на четвертый день утром, за сутки до срока, отпущенного Элом Баркером. Эти четыре дня они ели, спали, предавались любви, слонялись по улицам Парижа и, как могли, уклонялись от встречи с Андре Дойчером и Никола Брандузи в напряженном ожидании решения русской стороны.

Заканчивая разговор, Соня улыбалась и кивала.

– Хорошие новости? – спросил Джерри.

– Похоже. Звонили из парижского филиала в "Тур Монпарнас". Хотят меня видеть сегодня в три часа. Если бы мне отказали, то позвонили бы скорее всего из Брюсселя.

Джерри настоял на том, что проводит ее до станции метро "Монпарнас": в отеле пришлось бы ждать и мучиться неизвестностью еще дольше. Устроившись за уличным столиком в большом и довольно дорогом кафе у станции метро, он терпеливо ждал, вдыхая выхлопные газы на одном из самых оживленных перекрестков Парижа, разглядывал спешащих мимо прохожих и время от времени заказывал новый бокал "кира", чтобы не уходить со своего места, хотя официант вовсе не сверлил его взглядом, как было бы в Америке, останься он с пустым бокалом. Все чаще и чаще Джерри поглядывал в сторону самого высокого, как ему говорили, здания в Париже, ожидая, когда появится Соня.

Наконец-то! Соня, явно не торопясь, шла по улице к кафе, так же неторопливо прошла к столику и села. Лицо ее хранило какое-то непонятное выражение – определенно не расстроенное, но и не ликующее тоже. Может быть, мечтательное.

– Ну что? – спросил Джерри.

– Как говорят у вас в Америке, есть хорошие новости и плохие, – сказала Соня. На ее губах играла улыбка, но глаза туманило какое-то смутное беспокойство.

– Ради Бога, Соня, не тяни!

– Минутку. – Она остановила официанта. – Du champagne s'il vous pla? t, la meilleure bouteille de la maison! [45]

– Ты заказываешь шампанское? – спросил Джерри и облегченно вздохнул. – Тогда выкладывай, что там за плохие новости.

– Шампанское как раз для плохих новостей. Может быть… – загадочно произнесла Соня. – Но сначала – хорошие. В общем, я разговаривала с Владимиром Муленко, руководителем отдела экономического планирования, и мы поладили, хотя указания насчет меня он получил из Москвы. Они готовы перевести меня в Париж, в отдел Муленко, и повышают мой месячный оклад на пятьсот ЭКЮ.

– Так это же замечательно! – воскликнул Джерри. – Но… но какие тогда могут быть плохие новости?

Прибыл официант с серебряным ведерком льда на подставке, бутылкой шампанского и двумя бокалами. С изящным поклоном он поставил бокалы перед ними и принялся снимать фольгу с бутылки.

– Non, поп, pas maintenant, s'il vous pla? t, peut ?tre apr?s [46], – сказала Соня, вскидывая руку.

Официант пожал плечами, поставил шампанское в ведерко и удалился.

– Зачем ты его остановила? – спросил Джерри.

– Шампанское – для плохих новостей, Джерри… Если они действительно плохие… Откроем после того, как я все тебе расскажу. Если захочешь.

– Ну что ты все вокруг да около! Рассказывай, – простонал Джерри.

– Плохие новости – если они действительно таковы, – сказала Соня с загадочной улыбкой и чуть передернула плечиками, – заключаются в том, что сначала мы должны пожениться.

– Что?!

– Там был еще один человек, по имени Саша Уланов. Он назвался экспертом ТАСС по связям с общественностью, но не исключено, что он из КГБ. Очевидно, кто-то в Брюсселе, в Москве или в Париже решил, что это хороший способ защитить тебя от гнева американцев и заработать очки, обыграв эту историю в прессе. По словам Уланова, если мы поженимся, американцам невыгодно будет поднимать шум, когда романтики-русские объявят, что готовы перевести свою социалистическую Джульетту в Париж к ее американскому Ромео. Французы будут визжать от восторга, и, что бы ни вытворяли американцы, пресса похоронит вопрос о технологии "саней" под лавиной сопливых рассказиков о несчастных влюбленных.

Соня повернулась к Джерри и робко улыбнулась.

– Уланов сказал, что ТАСС готово оплатить свадьбу. – Она протянула руку и взяла бутылку за горлышко. – Ну так как, Джерри, открываем?

– Это что… предложение? – ошарашенно пробормотал Джерри.

– У нас, в общем-то, нет выбора. В конце концов, если ничего не получится, мы всегда можем развестись.

– Как-то не очень романтично…

– Значит, ты принимаешь предложение?

– Но выбора-то нет, – улыбнулся Джерри.

Соня потянулась к нему, сжала его руку, и на мгновение ее улыбка действительно засияла. Затем она вытащила шампанское из ведерка и открыла, залив пеной стол, свое платье и брюки Джерри.

– Давай на это смотреть так, – сказала она. – Сейчас лето, мы молоды, мы в Париже и празднуем нашу помолвку бутылкой лучшего шампанского в бистро на Монпарнасе вопреки всем бюрократическим препонам и в полном соответствии с нашими мечтами, а? Куда уж романтичнее?! Неужели нам нужны еще цыгане со скрипками и цветы?