Лайон де Камп - Создатели континентов

Потом он осознал, что слышит приближающиеся голоса — шипение нескольких лхехе, крики множества сидящих в седлах ша-акфи и человеческие возгласы: «Э-ге-гей! Гип-гип! Йокс! Йокс!»

Они двигались к нему — сначала лхехе, дюжина или больше. Затем ахеахи с восседавшей на ней тушей Мориса Вольфганга Глоппенхеймера, с охотничьим рогом в руке, в черных кожаных сапогах, белых бриджах, красном фраке и высокой черной блестящей шляпе. За Глоппенхеймером расположились несколько ша-акфи в таких же нарядах, за исключением разве что белых штанов — учитывая длину их хвостов, это было неудивительно.

На этот раз «стадо» Коши разбежалось в разные стороны, несмотря на крики его новоиспеченных ковбоев. Испуганная тиасфа бегала кругами вокруг Коши, так что веревка обмоталась вокруг его ног, он потерял равновесие и сел на землю. Лхехе приближались к тиасфе и пленившему ее человеку, свистя, как пробитая батарея отопления.

Коши выхватил свой старый револьвер и крикнул по-английски:

— Пошли прочь! Уберите их, не то буду стрелять!

— Отпусти нашу лису, Schweinhund [27]! — прорычал Глоппенхеймер. — Отрежь свою веревку! Отпусти ее, говорю тебе!

Коши некогда было вступать в дискуссию, потому что на него бросились две лхехе с оскаленными зубами. Они были уже едва не в метре от него, когда он нажал на курок: «Банг! Банг!» Когда грохнул третий выстрел, лхехе прижали уши и бросились наутек по холмам и ложбинам. Тиасфа перекусила веревку и тоже куда-то скоренько уползла.

Едва Коши встал и немного пришел в себя, как к нему подскакал Глоппенхеймер и завопил:

— Ты что, мою охоту испортить? Моих гончих распугать, а? Мой паспорт и багаж украсть, а? Получай!

Кнут в его руки свистнул и со щелчком полоснул по плечу Коши. Его ожгло болью, он отскочил назад, но второй задел его по лицу и сбил с него ковбойскую шляпу. Глоппенхеймер подтянул к себе и приготовился к третьему удару.

«Банг!»

Даже не осознавая, что он делает, Коши выстрелил в своего противника. Но прицелиться толком ему не удалось, да и кольт 45-го калибра был старым. Поэтому он не попал по Глоппенхеймеру, а угодил в бедро ахеахи. Она взревела, подскочила и подбросила вверх Глоппенхеймера.

Не успел Великий Охотник коснуться земли, как раздалось резкое «Кррак!», и мускулы Коши свело судорогой. В руке одного из одетых в красное охотников появился электрошоковый пистолет. В воздухе возникло слабое фиолетовое свечение и жужжание от ионизации, потом снова раздалось «Кррак!» и вспыхнул голубой разряд. Револьвер выпал из руки Коши, и свет перед его глазами померк.

Он очнулся, сидя спиной к дереву. Юная Афасия хлопотала рядом. Воздух был на полнен свистящими голосами ша-акфи. Рептилии, одни в ковбойских, другие в блестящих черных шляпах, стояли там и сям небольшими группами и оживленно обсуждали происходящее. Настоящий Глоппенхеймер упал прямо на так называемый чертов куст, который немилосердно хлестал его своими шишками, пока он не уполз в сторону. Немец поднялся на ноги и с тоской смотрел на свою безнадежно измятую шляпу.

— Что случилось? — спросил Коши Афасию.

— А ты не узнал двух важных чиновников среди охотников? Телохранитель Ятасии послал в тебя заряд, чтобы ты не застрелил мистера Коши. С тобой все будет в порядке.

— Хочется надеяться, — пробормотал Коши, пробуя шевельнуть правой рукой.

К ним приблизился один ша-акфи. Полы его накидки разошлись в стороны, и Коши узнал чешуйчатую окраску Фессахена, самого важного чиновника Сереф Акха.

— Пришел в себя? — спросил осирианец. — Мы в мэрии решили предать тебя суду по обвинению в убийстве.

— Но за что?

— За то, что ты лишил жизни своего соплеменника-землянина.

— Он же не умер! — воскликнул Коши. — Посмотрите на него!

— Это не имеет значения. По осирианским законам достаточно и намерения, и неважно, насколько удалось его осуществить. Наше законодательство, да будет тебе известно, предоставляет нам достаточно широкие полномочия в наказании существ с других планет. Чтобы быть совсем честными, мы изменили наше законодательство так, чтобы оно как можно больше соответствовало законам вашего мира. В данном случае, речь идет о Западе Соединенных Штатов.

— Они тут ни при чем! — прервал его Коши. — Я уроженец Стамбула, в Турции!

— Нет, если твой образ жизни и мышления соответствует Запада США — мы тебя и считаем его жителем. Ну и нам хорошо известны пол книгам и земным фильмам его юридические традиции. Скорый полевой суд, без всяких адвокатов, а когда приговор вынесен, виновного вешают на ближайшем дереве.

— Эй! Может, так и было столетия назад, но сейчас все по-другому! Запад США так же цивилизован, как и другие места. Мне это хорошо известно, собственными глазами видел! Там есть водопровод и канализация, библиотеки…

— Звучит неправдоподобно, — сказал Фессахен. — Мы прочитали много книг, просмотрели немало фильмов и пришли к однозначному выводу. Будь Запад так цивилизован, как ты говоришь, об этом бы непременно говорилось в земной литературе.

— Шиширхе! — воскликнул Коши. — Сделай что-нибудь!

Шиширхе выехал из группы как-бы-ковбоев и развел в стороны когтистые лапы:

— Я пытался возражать, но мои доводы отвергли голосованием.

— Если ты готов, — сказал Фессахен, — мы…

— Я не готов! — завопил Коши, с трудом поднимаясь на ноги. — Я обращусь к земному послу! А почему вы не предали суду другого человека? Это он все начал!

— Сначала твоя очередь. Когда мы закончим с твоим делом, то займемся мистером Коши. Конечно, если тебя к тому времени не будет, вряд ли он будет осужден. Ты будешь соблюдать этикет, или нам придется тебя связать и заткнуть рот? Высокий суд сейчас начнет заседание, и всем присутствующим приказано соблюдать порядок. Прошу всех освободить место. Мистер Коши, — он показал на Глоппенхеймера, — вы, как главный свидетель обвинения, сядете на корточках здесь.

Коши осмотрелся. Револьвер у него отобрали, он был окружен, и даже преданная Афасия куда-то делась. Другие ша-акфи смотрели на него без враждебности или дружелюбия — только с любопытством. Хотя по бесстрастным чешуйчатым лицам трудно понять, что творится в головах у этих импульсивных особ.

Суд продолжался два часа. Постепенно выяснились все обстоятельства присвоения Коши имени Глоппенхеймера.

Фессахен сказал:

— Заседание окончено. Достопочтенный Шиширхе, как вы голосуете?

— Не виновен, — сказал деловой партнер Коши.

— Достопочтенный Ятасия, что скажете?

— Виновен! — воскликнул компаньон Глоппенхеймера.

— По-моему тоже, виновен, — сказал Фессахен. — Этим существам следует преподать хороший урок. Пусть не думают, что могут устанавливать у нас законы своего Дикого Запада. Таким образом, Глоппенхеймер… То есть Коши… Я приговариваю тебя к подвешиванию за шею на ближайшей ветке кхаффасеха до тех пор, пока ты не умрешь. На Диком Западе в таких случаях обвиняемого обычно сажали на его собственную лошадь с веревкой вокруг шеи, и подгоняли животное, чтобы когда они сойдет с места, преступник был удавлен. Нам следует, руководствуясь самыми лучшими сентиментальными чувствами, поступить точно так же. К тому же обвиняемый благодаря этому сможет вспомнить в свои последние минуты родную Землю. Верхом же сентиментальности будет, если мы воспользуемся его собственной веревкой.