Пьер Бордаж - Мать-Земля

— А что вы собираетесь сделать с муффием Барофилем?

— Его участь будет решена в надлежащем месте и в нужное время...

— Правильно ли я понял смысл ваших слов, братья? Вы сообщаете мне, что готовите покушение наличность высшего Пастыря Церкви? На вашего духовного отца?

— Ваше преосвященство, мы уже давно не считаем себя его детьми! Вы говорите о покушении, а мы используем термин божественной справедливости. Барофиль должен ответить за свои проступки перед Крейцем, чьими покорными служителями являемся мы.

Горячие волны пробегали по телу Фрасиста Богха. Он никогда не любил интриг и подковерной борьбы, а оказался в центре заговора, целью которого было уничтожение муффия Церкви. Он проклинал брата Жавео Мутеву за то, что тот завлек его в западню. Он полагал, что не выберется живым из этой комнаты, если не согласится на требования собеседников. Информация, которую ему сообщили, могла привести весь викариат на суд Святой Инквизиции. Он нервно двинулся к центру подвала. Ему надо было двигаться, избавиться от нервного напряжения, терзавшего мышцы, внутренности, глотку. Он ощущал себя хищником, запертым в клетке, хищником, которого собирались приручить, выдрессировать и кастрировать евнухи Большой Овчарни.

— Все готово, ваше преосвященство. Нам был нужен лишь один элемент для выполнения проекта: вы!

— Почему я? Мне всего тридцать два года. У меня очень мало опыта. Кроме того, я маркинатянин. А последние четыреста двадцать семь муффиев, сменявшие друг друга на престоле Церкви, были сиракузянами.

— Мы понимаем этот двойной недостаток, но никакие препятствия не помешают нам выполнить то, что должно быть выполнено.

— А как быть с голосованием? Даже допуская, что муффий снизойдет до того, чтобы нас... покинуть, на конклав соберутся пять тысяч кардиналов и начнут беспощадную войну за наследство...

Произнося эти слова, Фрасист Богх вдруг ощутил, что предложение викариев, которое он вначале отверг, начало укрепляться в его сознании.

— Они начнут кампанию, — продолжил он, — организуют альянсы, и голоса получит тот, кто пообещает сторонникам самые престижные функции, самые почетные посты, самые доходные места... Кто я таков, чтобы хоть что-то обещать?

— Вы забываете, ваше преосвященство, об одном. Викариат является гарантом священных институтов, и подсчет голосов при выборах муффия проводится нами. Кардиналы указывают кодовое имя избранника на консоли своих пультов, и это имя появляется на наших контрольных экранах. Голоса подсчитывает наш мемодиск... А мемодиску можно указать что угодно...

Фрасист Богх остановился и уставился на викариев, на черно-белые тени, окаменевшие в нескольких шагах от него. Позади них шары, едва освещенные тонкими лучами света, образовывали нереальный зрительный фон.

— Вы намекаете, что можете подтасовать результаты голосования? Убийство, фальсификация... Если вы братья, стремящиеся к чистоте, вам следует согласиться, что это дурно пахнет!

— Повторяем, ваше преосвященство, войну не выиграть, руководствуясь только состоянием души. Приходится бороться с коррупцией методами коррупции. Мы не имеем права передавать колоссальное наследство Церкви людям развращенным и обманщикам.

— А что доказывает, что я не отношусь к той же категории?

— Результаты продолжительного и тщательного изучения, которое наши братья провели почти во всей вселенной...

С глаз Фрасиста Богха вдруг спала пелена. Теперь он понимал, почему епископская иерархия навязала ему брата Жавео Мутеву на Ут-Гене. Он понимал теперь агрессивное, вызывающее поведение его личного секретаря, которому, вероятно, поручили проверить основы его веры, определить сильные и слабые стороны, прозондировать, способен ли он осуществлять верховное правление.

— Из этого изучения следует, что, несмотря на ваше маркинатское происхождение и молодость, вы самый подходящий кандидат на наследство муффия Барофиля Двадцать Четвертого. Мы ценим вашу религиозность, ваше постоянное желание жить в соответствии с исходным Словом Крейца, вашу непримиримость по отношению к еретикам, вашу эффективность в управлении делами планеты Ут-Ген... Нам особенно понравилось, как вы решили проблему Северного Террариума. Будем откровенны: нынешний муффий и многие кардиналы уже давно стали бетазооморфами, дьявольскими мутантами, адскими исчадиями, от которых надо избавиться, пока эта зараза не поразила гангреной всю Церковь...

Слова викариев разрушали стену недоверия Фрасиста Богха, огненными стрелами поражали его дух. Он начинал осознавать, что, даже если никогда не признавался в этом самому себе, уже давно готовился к подобному исходу. Все его инструкторы, миссионеры крохотной школы священной пропаганды в Дуптинате, а также экзархи и теологи Высшей школы в Венисии предрекали ему славное будущее. Хотя мотивация евнухов Большой Овчарни была не столь прозрачной и непредвзятой, как они утверждали, они только ускоряли взлет, записанный в его судьбе, в анналах времени.

— Вы ответили мне на два вопроса, — произнес правитель Ут-Гена. — Будущее муффия Барофиля Двадцать Четвертого и результат голосования кардиналов. Остается прояснить третий вопрос: мнение императора Менати и сенешаля Гаркота. Управление Церковью требует тесного сотрудничества с мирской властью. Разве не муффий, по совету сенешаля Гаркота, посадил Менати Анга на трон Ранти? Разве император не ощущает признательности муффию?

— Можем вас уверить, что наш проект нашел поддержку в самых высоких кругах.

— Чью?

— Пока слишком рано сообщать вам об этом, ваше преосвященство.

— Трудно ввязываться в столь опасное предприятие, не зная всех исходных данных и последствий...

Кардинал подошел к стене и окинул машинальным взглядом детородные органы, плавающие в прозрачных шарах. Он вдруг сообразил, что уже не ощущает отвращения к этим лохмотьям плоти. Викарии были правы: привыкаешь ко всему. Разве он не свыкся уже с мыслью стать муффием Церкви Крейца, которая несколькими мгновениями раньше казалась ему немыслимой? Разве не ему, маркинатянину, чужаку, сыну скромной прачки из Круглого Дома с девятью Башнями, они предлагали власть над десятками миллионов верующих и сотнями миллиардов подданных?

— Мы принесли вам доказательство нашего доверия, ваше преосвященство, — снова послышался гнусавый голос. — И хотим верить, что это доверие взаимно.

— Бесполезно продолжать этот разговор, кардинал Фрасист Богх, — произнес фальцет. — Вы знаете достаточно, чтобы принять решение. Если оно будет положительным, мы вступим с вами в контакт в нужное время. Но в любом случае мы не нанесем вам оскорбления, потребовав хранить эту беседу в абсолютной тайне.