Александр Фролов - Хроника глобального бреда

Уж «пропадал» немало за этот окурочек герой песни «никого не кляня, не виня», пока не проиграл его в карты, да и не только его:

Тоска неизвестного зэка хорошо ассоциировала с настроением слушателей песни, против своей воли заключенных в бункере. Неприкаянность и бессилие перед обстоятельствами были схожие: как будто похоронены заживо и уже никогда никто о них не вспомнит!

Лешке нравились такие песни; он слушал их с удовольствием и почему-то похохатывал, пока Павел молчал, пригорюнившись. Балбес, да и только: никакого понятия!.. Между делом спросил:

— Ты же, Сань, в тюрьме не сидел — откуда такие песни знаешь?

Орлов пояснил:

— Мне-то пришлось фельдшером в лагерной санчасти поработать, да разве в этом дело? Гулько тоже в тюрьме не был!.. Зато, почитай, половина нашего народа отсидела в «добрые» времена — кто за «уголовку», кто за «политику»; у каждого, наверное, в родне бывшие «тюремщики» есть, вот и востребованы такие песни. Мой батя тоже годик «оттарабанил» — еще при Сталине. Рассказать?..

Хорьков сразу:

— Ага!

— Да по глупости дело было. Он тогда из армии вернулся и сильно учиться хотел, а председатель колхоза ему никак справку не давал.

Тогда же у колхозников паспортов не было — жили как крепостные, к колхозу насмерть привязанные! Чтобы куда-то поехать, надо было в правлении справку колхозника получить. А не захочет председатель, так и не даст!.. И ничего не сделаешь — будешь и впредь к колхозу «пристегнут»: зачем ему молодого крепкого работника отпускать, если людей все время не хватает? Ведь ни о какой эффективности производства в советском хозяйстве и речи не могло идти; хозяйствовали очень расточительно — все в угоду коммунистической идее.

В Америке фермеры — всего половина процента населения, а кормят всю страну и еще полмира. А в СССР большинство людей жило в деревнях, и толку от этого не было! Вы же помните, как постоянно куда-то мясо пропадало и в заводских «столовках» четверг обязательно был «рыбным днем»?.. Это так партийные идиоты мясо в стране экономили!

И разогнать эти чертовы колхозы нельзя было. Колхоз — это что?.. Коммуна. Строим что?.. Коммунизм. Нельзя, значит, их упразднять! Вот и топтались без механизации десятки людей там, где при разумном управлении двое-трое справились бы. Да все ручками, ручками!..

Какая там техника, какая механика? Тракторов производили больше всех в мире, только были-то они — тьфу! — дерьмо: поработает сезон-другой и на запчасти.

Ну, не об этом я. В тюрьму-то всех «принимали», безо всяких справок! А как «откинулся» — получай настоящий паспорт и езжай куда хочешь. Вот и «свезло» моему родителю, просто случайно — в пивной мужики стояли, бакланили; батя и говорит: «Щас последний раз к председателю пойду. Не даст справку, убью гада!» И не заметил, как в это время пацанка председателева — дочка то бишь, «нарисовалась»: тоже за пивом для папки пришла! И услышала, что мой-то «брякнул». Забыла про пиво и пулей домой!..

Папаня из кружки допил и к председателю. А там уже ни души, только участковый ждет; Николая Егорыча под «белы рученьки» и — в кутузку! Председатель-то давно уж в погребе засел и вылез тогда только, как ушли они.

Вы представляете, что по тому времени было бы за угрозу убийством представителю Советской власти?.. Это же покушение на теракт, статья 58-10! Запросто — «десять лет без права переписки», расстрел то есть. А тогда Сталин как раз помер!.. Занервничали властные чины, «вышку» перестали давать.

Ну, судья хороший попался — на заседании здорово хохотал! Спросил папашу: «Тебе сколько дать-то?» Тот помялся, говорит: «Много не надо, а года хватит». Судья год ему и «выписал»! Тот годик батя быстро отсидел, потом и в город уехал.

…А вы знаете, какая еще шикарная «память» от этого осталась?.. Татуировки-то всегда в моде были — так мой из лагеря «ваще орел» вернулся! Я маленьким часто все разглядывал и «выражения» читал; сейчас уже плохо помню.

На груди, значит, огромное сердце наколото, и пронзают его слева и справа меч и стрела; и — натурально так — кровь брызжет! На ногах какие-то девки со змеями, на тыле кисти поднимающееся над горами солнце с надписью «Север» — это само собой!.. На спине огромный трехтрубный корабль в бушующем море; изо всех труб черный-пречерный дым валит, сверху наши «ястребки» летают и крупными буквами — СЛАВА! А во все пузо еще надпись: «Опять не нажрался!»

Так что, Леш, тюрьма для русских — дело привычное, никого не удивишь. Но я ж и другие песни знаю!.. Хочешь, про Афган спою? Я сам-то там не был — все удивлялся потом, как не попал?.. Медики на войне очень нужны! Когда я в Союзе спокойно служил, там ведь самая эскалация боев была.

Только меня весной призвали, к зиме — бац! — Брежнев помер; Андропов на «вахту» заступил. Генералы тогда сильно оживились: давай сразу на город Хост наступать! Только через полгода взяли его с огромными потерями. А на хрен он кому нужен был?.. Самим генералам, конечно! Офицеры тоже — прямо рвались туда за наградами и звездочками! Нам-то, солдатам, это ни к чему. Да черт с ними!.. Слушай песню.

Припев уже пели вместе: «Афганиста-а-ан, Афганиста-а-а-ан!» Орлов продолжал:

И опять вместе: «Афганистан, Афганистан!» Простая песенка — с немудреными словами, с мелодией на трех аккордах, а как способна за душу взять... Такой вот он — солдатский фольклор!

Павлик тоже спел — «Вальс-бостон» Александра Розенбаума; хорошо пел, душевно. В этот раз не плясали — просто выпили еще, посидели и улеглись: нужно было крепиться и продолжать ждать новых перемен. Но ребята уже почувствовали, как близки они к новой свободной жизни!