Чез Бренчли - Башня Королевской Дочери

Кивок, хлопок по плечу - и сьер Антон отвернулся, поднял свой меч, осмотрел его лезвие, вынул из кармана на поясе кусок ткани и протер клинок. Маррон смущенно смотрел ему вслед, чувствуя, как руку жжет все сильнее, словно раскаленным тавром.

Тряхнув головой и поморгав, чтобы прогнать головокружение, Маррон огляделся и увидел, что учения уже кончились. Остальные- схватки закончились давным-давно, братья и рыцари стояли вдоль стен и глядели на Маррона и сьера Антона, переводя глаза с одного на другого.

Маррон чуть пошатнулся, и к нему подбежал Олдо. Подперев друга мощным плечом и обхватив рукой, он бессвязно зашептал:

- Ты молодец, это было здорово, если бы у тебя был настоящий меч, ты бы ему показал, а он что, убить тебя хотел?.. - А Маррон просто стоял, тряс головой и смотрел на капающую с пальцев кровь, пока не подошел фра Пиет. Исповедник объяснил им, где взять бинты, воду и новую одежду. Он даже кивнул Маррону и коротко поздравил с тем, что он замечательно дрался и не посрамил отряд. Однако сейчас Маррон слышал только прощальные слова сьера Антона, заглушавшие все остальные звуки: "Потом возвращайся, ладно?"

Не просьба и даже не приглашение, скорее уж команда, и Маррон не мог понять почему, но ему хотелось подчиниться. Он так и сделает. Если ему будет позволено.

Первое головокружение прошло, и Маррон, послушавшись Олдо, накрыл рану пропитанным кровью рукавом, прижав его изо всех сил, чтобы остановить кровотечение. Он уже мог идти более или менее ровно, однако Олдо все равно отправился с ним, хотя никто ему этого не разрешал. "Сделать то, чего тебе не приказывали, есть ослушание". Маррон и Олдо шли по двору, ежесекундно ожидая, что фра Пиет сейчас прикажет Олдо вернуться.

Однако окрика не последовало. Оборачиваться, чтобы узнать, заметил ли их фра Пиет, они не стали - может, и к лучшему. Безмолвное позволение либо дано, либо нет, и если нет, Олдо об этом наверняка узнает. Сомнение иногда бывает куда более удобным товарищем, нежели уверенность.

Дважды спросив дорогу, они нашли лазарет. Брат лекарь прижег рану такой едкой и вонючей мазью, что Маррон даже вскрикнул, хотя само ранение перенес без звука. Лекарь перевязал руку длинной полотняной лентой и пообещал, что на месте раны будет шрам шириной не больше мизинца и длиной не более двух. Из лазарета в ризницу - Маррон ожидал, что ему прикажут самому отстирать и зашить рясу, как было бы в аббатстве, однако ему без единого замечания выдали новую, - оттуда обратно во двор. Даже если бы сьер Антон и не приказал Маррону вернуться, они не знали бы, куда еще идти.

Шестеро рыцарей-искупителей сражались между собой; фра Пиет с отрядом ушли, и магистра Рикарда тоже уже не было.

Явно ожидавший возвращения Маррона, сьер Антон вскоре заметил его появление. Он сделал шаг прочь от противника, поднял левую руку и опустил меч. Его напарник кивнул и встал в сторонке, а сьер Антон подошел к братьям.

- Твой отряд ушел в оружейную, - коротко сказал он Олдо, - и тебе следует идти туда же. Вон туда, - показал он дорогу, жестом, предупреждавшим любые возражения. - А ты, - это уже относилось к Маррону, - стань вот там и смотри. Да не бойся ты, я отпросил тебя у твоего исповедника по меньшей мере на час. Следи за мной.

Он вернулся к напарнику. Олдо неуверенно взглянул на Маррона и пошел, почти побежал в указанном направлении.

"А как же я? - подумал Маррон, нервно поглядев на высоко стоявшее солнце. - Что мне делать, когда колокол призовет всех на молитву, - идти в молельню вместе с рыцарями?" Он не мог представить себе такого, но не мог и остаться за дверью. Долг прежде всего - а провести в молитве четыре Великих Часа было для каждого брата долгом, стоящим выше любого другого.

Но Брат Шептун пока молчал, а здесь от Маррона тоже требовалось послушание; если и не послушание брата рыцарю согласно Уставу - он не знал или не мог вспомнить, требуется ли оно, - то послушание простолюдина дворянину, а к этому Маррон был привычен всю свою жизнь. Маррон стоял там, где ему было сказано, и смотрел на фехтующего сьера Антона.

Теперь он понял, почему рыцари надевают кольчуги даже на учения; понял до конца и то, почему так долго продержался в своей первой схватке. Пока сьером Антоном не овладела ярость, он все время помнил об остроте своего оружия и о том, что на Марроне нет доспеха, и каждое движение рассчитывал осторожно. В схватке же рыцарей с рыцарями, одинаково обученными и вооруженными, одетыми в одинаковые кольчуги, таких предосторожностей никто не предпринимал. Маррон не то что пяти минут, и одной бы не выстоял бы против такой умелой атаки, а любой из ударов, высекавших искры из кольчуг, просто рассек бы его пополам.

Все шестеро рыцарей были прекрасно обучены; пожалуй, таких мастеров Маррону видеть еще не приходилось. Ему показалось, что сьер Антон бьется лучше всех. Его меч с обманчивой легкостью плясал в воздухе, поддразнивал и подманивал противников, а потом бил наверняка. Учебные бои длились всего по нескольку минут, рыцари часто меняли партнеров, иногда сражаясь вдвоем против одного, но и в таких случаях сьер Антон чаще побеждал, чем оказывался побежденным.

Наконец рыцари закончили игру. Вложив мечи в ножны, они быстро и негромко переговорили между собой, и пятеро из них пошли прочь. Сьер Антон остался на месте и взглядом подозвал к себе Маррона.

- Как рука, не болит? - спросил он и в ответ на кивок Маррона добавил: Хорошо. Идем со мной.

Маррон скользнул взглядом по небу, увидел, что солнце подходит к полуденной черте, и почти решился спросить, куда они идут. Получив ответ, можно было бы попросить: "Нельзя ли сходить туда позже? Я должен быть на молитве". Однако он не сказал ни слова и молча пошел вслед за высоким рыцарем, придерживая ноющую левую руку. Рыцарь вошел в узкую дверку, поднялся по винтовой лестнице, прошел по узкому коридору и открыл дверь.

Очевидно, это была его комната. Она была невелика и, по меркам знати, небогато убрана, однако младшего брата Ордена она поразила уютом. Стены были увешаны яркими гобеленами, а на полу лежали тканые коврики. Тканые же занавеси закрывали окна, а постель была покрыта меховым одеялом. В одном углу стоял красивый резной шкафчик, в другом - деревянная рама.

Сьер Антон расстегнул портупею и швырнул ее на постель. За ней последовали кожаные со сталью фехтовальные перчатки, защитившие его от меча Маррона и, вероятно, от мечей товарищей в учебном бою. Сьер Антон провел рукой по слипшимся потным волосам и взялся за воротник кольчуги.

- Будь добр, помоги, если не трудно...

Правой, здоровой рукой Маррон придерживал за локоть раненую левую. Теперь он быстро отпустил ее и шагнул вперед, взявшись за плечи кольчуги и мимоходом удивившись тонкости и прочности колечек, из которых она состояла. Сьер Антон наклонился, изогнулся, шагнул назад и выскользнул из кольчуги. Доспех всей тяжестью повис на руках Маррона, заставив его зашипеть от боли в мускулах раненой руки.