Дэвид Брин - Берег бесконечности

Мои друзья пытались помочь мне, но я попросил их не делать этого.

– Идемте, приятели. Мне трудно управляться с этими костылями и когда вы не толпитесь поблизости. Идите. Я иду за вами.

На перекрестке, ведущем к моей прежней клетке, я повернул налево, но наши шестиногие проводники показали, что нужно двигаться направо.

– Мне нужны мои вещи,– сказал я ближайшему фувнтусу. Но он своими механическими когтями показал «нет» и преградил мне путь.

Черт побери, подумал я, вспоминая оставленные блокнот и рюкзак. Собирался прихватить их на обратном пути.

Извилистый, сбивающий с толку маршрут провел нас через множество люков и по длинным коридорам из металлических плит. Ур-ронн заметила, что некоторые сварные швы выглядят «отвратительно». Меня восхитило, как она держится за свой профессионализм перед лицом такой невероятной технологии.

Не могу точно сказать, когда мы покинули морского дракона и оказались в гораздо большем лагере, городе, базе, улье, но наступил момент, когда брякающие движения фувнтусов стали казаться расслабленными. Я уловил несколько необычных щелкающих звуков, которые первоначально принял за речь. Но сейчас не было времени внимательно вслушиваться. Простое продвижение вперед означало борьбу с болью, и каждый шаг давался с трудом. Наконец мы оказались в коридоре, в котором чувствовалось постоянство,– со светлыми, почти белыми стенами и мягким освещением, которое, казалось, исходит от всего потолка. Необычный коридор мягко поднимался вверх в обоих направлениях, пока по обе стороны не исчезал из виду на расстоянии в четверть полета стрелы. Казалось, мы в огромном кольце, хотя я не мог себе представить, чему может служить такой странный коридор.

Но еще более странным оказался комитет по встрече! Наконец-то мы увидели два существа, которые не похожи на фувнтусов – за тем исключением, что у них тоже шесть конечностей. Они стояли прямо на нижней паре конечностей, одетые в серебристую ткань, и протягивали четыре чешуйчатые лапы с перепонками в жесте, который я с надеждой принял за приветствие. Маленькие, ростом мне по верхнее колено или вровень с красным хитиновым панцирем Клешни. На их головах с выпуклыми глазами корона из влажных вьющихся волокон. Быстро говоря что-то, они знаками попросили нас следовать за ними, а массивные фувнтусы с явным облегчением удалились.

Мы, четверо жителей Вуфона, обменялись взглядами, потом покачивающимся, в стиле квуэнов, пожатием плечами. Повернулись и молча пошли за нашими новыми проводниками. Я слышал, как у меня на плече пыхтит Хуфу, глядя на маленькие существа, и поклялся, что брошу костыли и схвачу нура, если он попытается прыгнуть на одного из хозяев. Сомневаюсь, чтобы они были такими беспомощными, какими выглядят.

Все двери, выходящие в коридор, были закрыты. У каждого входа к стене приклеено нечто похожее на бумажную полоску, всегда на одной и той же высоте. Гек одним стебельком показала на импровизированную защиту, потом знаками азбуки Морзе просигналила мне:

ПОД НИМИ ЧТО-ТО СКРЫВАЕТСЯ!

Я понял, что она имеет в виду. Итак, хозяева не хотят, чтобы мы прочли надписи на дверях. Это означает, что они пользуются одним из алфавитов, известных Шести. Я испытал то же любопытство, которое прямо излучала Гек. В то же время, однако, готовился остановить ее, если она попытается сорвать одну из полосок. Бывает время импульсивных действий. Но сейчас не то.

Дверной люк с мягким шипением открылся, и наши маленькие проводники знаками попросили нас войти.

Занавесы делили просторное помещение на несколько ячеек. Я мельком увидел множество сверкающих машин, но разглядел немногое из-за того, что появилось перед нами.

Мы застыли, глядя на четверку очень знакомых существ: ура, хуна, красного квуэна и молодого г'кека!

Наши собственные изображения, сообразил я. Это явно не отражения в зеркале. Во-первых, мы могли смотреть сквозь них. И пока мы смотрели, каждая фигура жестом поманила в разные ячейки.

Первоначальный шок миновал, и я заметил, что фигуры не являются точными изображениями. У ура тщательно расчесанная грива, а мой хунский двойник стоит прямо, без корсета. Имеет ли эта разница какой-то смысл? Хунская карикатура старомодно – раздуванием горлового мешка – улыбнулась мне, но при этом не добавила гримасы рта и губ, как стали поступать хуны после появления на Джиджо людей.

– Ты прав,– сказала Гек, глядя на эрзац-г'кека перед собой, чьи колеса и спицы сверкали, новенькие и отполированные.– Я уверена, что они сунеры, Олвин.

Я мигнул. Итак, мои прежние предположения ошибочны. Но нет смысла сейчас об этом думать.

– Хр-рм, заткнись, Гек.

– Это голофафическая проекция,– сказала Ур-ронн на англике с акцентом – единственном джиджоанском языке, на котором можно выразить такую мысль. Эти слова пришли из человеческих книг, унаследованных со времени Великой Печати.

– Как скажете,– добавил Клешня, когда каждый призрак стал манить нас в разные помещения.– И что нам делать теперь?

Гек ответила:

– А какой у нас выбор? Каждый последует за своим парнем, и посмотрим, что по ту сторону.

И с грохотом ободьев покатила за светящимся изображением г'кека. За ней задернулся занавес.

Ур– ронн шумно выдохнула:

– Доброй воды вам обоим.

– Огня и пепла,– вежливо ответили мы с Клешней, глядя, как она уходит вслед за рисованной урской фигурой.

Подложный хун радостно махал мне, приглашая войти в помещение справа.

– Только имя, звание и серийный номер,– сказал я Клешне.

Он удивился.

– Что?– послышалось из трех ножных щелей. Когда я оглянулся, его панцирь все еще нерешительно покачивался. Клешня смотрел во всех направлениях, но только не на приглашавшего его квуэна.

Между нами опустился разделяющий занавес.

Мой молчаливый проводник в образе хуна подвел меня к белому обелиску, вертикальной плите, занимающей центр маленькой комнаты. Знаком велел подойти к ней вплотную и встать на металлическую пластину у ее основания. Сделав так, я обнаружил, что белая поверхность мягко прилегает к моему лицу и груди. Как только мои ноги оказались на плите, она начала наклоняться и поворачиваться вниз и вперед, превратившись в стол, на котором я оказался лежащим. Хуфу сползла с моего плеча и завопила, когда снизу поднялась труба и устремилась к моему лицу!

Вероятно, я мог бы сопротивляться или попытаться убежать. Но какой в этом смысл? Когда из трубы появился цветной газ, его запах напомнил мне о том, как в детстве я побывал в больнице Вуфона. Дом Вони, как называли мы, дети, хотя аптекари треки были добры и всегда создавали в своем верхнем кольце какую-нибудь сладость, если мы вели себя хорошо.

Помню, что когда уходило сознание, я надеялся, что меня ждет какое-нибудь вкусное лакомство.