Дэвид Брин - Риф яркости

– Что-то со множеством зубов, – поддразнивала Ур-ронн. – Разве нам не пора увидеть чудовища? Чудовища, подумал я. Ворчание помешало смеху. Клешня достойно перенес насмешки.

– Подождите, приятели. Никогда нельзя сказать… вот! Налево. Вот что я видел!

Гек и Ур-ронн бросились вперед, “Мечта” слегка наклонилась, и задние колеса наполовину утратили сцепление.

– Эй! – пожаловался я.

– Чтоб меня лишили осей! – сказала Гек.

– Чтоб я вымокла! – подхватила Ур-ронн. Пришлось мне взвыть:

– Послушайте, вы, питающиеся травой и кислой мульчей…

Тут дно еще больше наклонилось, и в мое узкое поле зрения наконец попало то, на что они смотрели.

– Хр-рм-рм! – воскликнул я. – Так вот что вас испугало! Гробы с мусором?

Они были разбросаны по дну океана, многие наполовину погрузились в грязь. Десятки. В основном продолговатые и прямоугольные, но было и несколько в форме бочек. Естественно, никаких следов лент, когда-то украшавших их, оказывая почести костям, или осям, или поломанным инструментам, выброшенным предыдущими поколениями сунеров.

– Но корабли с мусором сюда никогда не приходили, – сказала Гек, нацеливая мне в лицо два глазных стебелька. – Верно, Олвин?

Я повернулся, чтобы смотреть мимо ее проклятых плавающих глаз.

– Не приходили. Тем не менее Трещина официально часть Помойки. Часть того, что всасывает внутрь.

– Зона тектонического разлома, – вставила Ур-ронн.

– Да, спасибо. Так что здесь вполне законно можно бросать мусор.

– Но если корабли не приходили, как он сюда попал?

Я пытался определить, какие разновидности гробов здесь есть и какие отсутствуют. Это помогло бы установить время сброса. Нет ни ящиков в человеческом стиле, ни урских тростниковых корзин, что совсем неудивительно. До сих пор я видел только работу г'кеков и квуэнов. Следовательно, место это очень древнее.

– Коробки попали сюда так же, как мы, – объяснил я. – Кто-то сбросил их с края Окончательной скалы.

Гек ахнула. Она попыталась заговорить, смолкла, и я почти услышал, как вращаются колеса в ее голове. Гробы с суши просто не сбрасывают. Но она, должно быть, уже поняла, что это место – вполне пригодное исключение. Если часть Помойки действительно проходит непосредственно под Окончательной скалой и поблизости был когда-то поселок, гораздо дешевле хоронить дедушку здесь, чем везти его гроб на корабле в море.

– Но почему все эти ящики так далеко от суши? Мы прошли много кабельтовых.

– Приливы, оползни, – ответил Клешня. Но я отрицательно проворчал.

– Вы забываете, как работает Помойка. Она всасывает мусор в себя, верно, Ур-ронн?

Ур– ронн в отчаянии от моего сверхупрощенного объяснения свистнула. Сделала жест обеими руками.

– Один тектонический пласт скользит под другим, создавая трещину и увлекая за собой прежнее морское дно.

– Все втягивается под землю, расплавляется, обновляется, проталкивается под Склон и создает вулканы. Да, поняла. – Гек задумчиво вытянула вперед все четыре стебелька. – Мусор сброшен сотни лет назад и прошел так недалеко?

Несколько секунд назад ее поразило, как далеко находятся ящики от утеса! Мне кажется, это может показать, как по-разному воспринимается время, когда меняешь перспективу – от продолжительности своей жизни до жизненного цикла всей планеты. Поэтому я считаю, что людям нечего хвастать тем, что они живут вдвое дольше уров. Все мы вскоре подвергнемся медленному пищеварению Джиджо, даже если чужаки оставят нас в покое.

Клешня и Ур-ронн справились с картами, и вскоре мы снова пустились в путь, оставив кладбище прежних поколений сунеров совершать свой медлительный поход к вечному прощению в расплавленном камне.

Спустя примерно половину мидура мы с огромным облегчением отыскали “игрушку” Уриэль.

К этому времени мои руки и ноги ныли от гребли. Мне пришлось уже несколько тысяч раз повернуть рукоятку, реагируя на настойчивые приказы Клешни: “быстрей!”, или “медленней!”, или “не можешь еще быстрей?” Из нас четверых только он один, кажется, наслаждался, не испытывая никаких душевных или физических затруднений.

Мы, хуны, выбираем капитана, а потом в чрезвычайном положении подчиняемся ему, не задавая вопросов, – а все наше путешествие в моем сознании было сплошным чрезвычайным положением, – поэтому я отложил негодование и недовольство на будущее, собираясь продемонстрировать его Клешне самыми разнообразными способами. Может быть, следующим нашим замыслом станет воздушный шар с горячим воздухом. И он станет первым квуэном, поднявшимся в небо после того, как раса отказалась от космических кораблей. Так ему и надо.

К тому времени как Гек закричала “Эврика!”, мои бедные мышцы и суставы чувствовали себя так, словно мы прошли половину Трещины и еще немного. Первой моей облегченной мыслью было: Неудивительно, что Уриэль предоставила такие длинные тросы и кабели!

Но потом пришла вторая мысль: Откуда она знала, где нам искать эту джикии штуку?

“Штука” была наполовину погружена в ил примерно в двенадцати кабельтовых к югу от того места, где мы впервые коснулись грунта. Судя по тому, что я смог увидеть со своего “наблюдательного пункта” за всеми, она состоит из длинных острых концов, направленных в разные стороны, словно нацелившись на шесть поверхностей куба. У каждого острия на конце большое полое расширение, вероятно, для того, подумал я, чтобы предотвратить погружение в грязь. Раскрашенная в яркие красные и синие цвета: по-видимому, предусматривалось, что она должна быть найдена. Красное легче разглядеть на близком расстоянии, так как под водой этот цвет почти не встречается, а синее видно издалека, если ваш луч наткнется на него во тьме. Тем не менее нужно подойти ближе кабельтова, чтобы разглядеть эту штуку, так что без указаний Уриэль мы бы ее никогда не нашли. Тем не менее нам потребовалось сделать две поисковые спирали, чтобы наткнуться на нее.

Ничего более удивительного никто из нас в жизни не видел. И не забудьте, что я слышал ворчание г'кека и видел влен треки.

– Оно буйурское-юрское? – спросил Клешня. Он не только снова начал заикаться – в голосе, доносившемся из ножных щелей, звучал страх.

– Ручаюсь, этот кусок ослиной мульчи никакого отношения к буйурам не имеет, – сказала Гек. – А ты как думаешь, Ур-ронн?

Наша урская подруга вытянула шею мимо Клешни, и ее морда высушила полосу на выпуклом стекле.

– Буйуры никогда не сделали вы что-нибудь такое ужасно яркое, – согласилась она. – Это не их стиль.

– Конечно, это не их стиль, – продолжала Гек. – Но я знаю, чей он.

Мы все уставились на нее. Естественно, она выжала все из этого момента, молчала, пока мы были не готовы поколотить ее.