Дэвид Брин - Риф яркости

– Меня привел к вашему лагерю звук выстрела, – объяснил Блейд после того, как Сара и Джома влажной губкой промыли его речевые щели и глазные круги, использовав много драгоценной воды. – Я уже пришел в отчаяние, не видя ваш след в наступающей темноте, когда услышал раскат. А чуть позже увидел и отражение вашего костра вон там.

Сара подняла голову. На высокой каменной башне действительно плясало отражение. Может, оно приведет Незнакомца домой.

– Но представьте себе мое удивление, когда мне навстречу кто-то устремился! – Блейд усмехнулся сквозь три своих вентиляционных отверстия. – Конечно, мое удивление ничто по сравнению с шоком увидевшей меня Ульгор!

Рассказ квуэна был прост, но полон героизма. Он ждал под водой в оазисе Уриутта, пока не выступила быстрая группа Ур-Качу, а за ней более медленная экспедиция с пленными и добычей. Блейд провел это время, размышляя над тем, какие у него возможности. Направиться на Перекресток или к какому-нибудь поселку? Или попытаться пойти следом и помочь, когда будет возможность? Каждое из этих решений означало обезвоживание и мучения, не говоря уже об опасностях. Сара заметила, что Блейд ни разу не упомянул третью возможность – оставаться в оазисе, пока кто-нибудь не появится. Вероятно, она даже не приходила ему в голову.

– Но одного я никак не ожидал – что найду вас в господствующем положении Вы сумели самостоятельно одолеть обе группы! Кажется, спасение вам и не понадобилось.

Сидя на панцире Блейда, где он промывал его обонятельные щели, Джома рассмеялся. Мальчик обнял синий купол.

– Ты нас всех спас! Сара кивнула.

– Ты величайший герой, мой дорогой друг.

После этого говорить было не о чем. Вернее, все так устали, что не могли говорить. Молча какое-то время смотрели на пламя. Сара посмотрела на Лусен, заметила яркие, отражающие солнечный свет покинутые буйурские города, эти вечные напоминания о могуществе и славе тех, кто некогда владел этой солнечной системой и когда-нибудь будет владеть снова.

Мы, сунеры, подобны снам Джиджо, подумала она. Мы призраки, которые не оставят ни следа, когда уйдут. Мимолетные фантазии, пока тропа созидания отдыхает и готовится к новой фазе достижений какой-нибудь богоподобной расы.

Не очень утешительная мысль. Сара не хотела быть сном. Она хотела того, что считала важным в жизни, хотела внести в это вклад своей работой, своими детьми, своей цивилизацией. Возможно, это желание объясняется неуместным и нестандартным воспитанием матери. Теперь ее дети – знаменитый еретик, легендарный охотник и верующая в безумные теории иного пути избавления для всех Шести рас.

Сара думала о своем разговоре с Дединджером.

Мы, вероятно, никогда не узнаем, кто из нас оказался прав, если Общине позволят идти своим путем. Плохо. Каждый из нас верит в нечто прекрасное в своем роде. По крайней мере гораздо более прекрасное, чем уничтожение.

Риф яркости

Тишина позволила вернуться некоторым привычным звукам природы. Остаточный колокольный звон в ушах постепенно стихал.

Я должна сейчас радоваться, что не оглохла или не ослепла окончательно – не говоря уже о том, что не умерла. Если какой-то устойчивый ущерб причинен, я сумею с этим жить.

Хороший пример показывает Незнакомец, постоянно оживленный, несмотря на утрату многого из того, что делало его таким, каким он был. Сара решила, что в такие времена никакое другое отношение, кроме твердого стоицизма, просто не имеет смысла.

Некоторые из звуков, которые принесла с собой ночь, она узнавала. Плывущая последовательность вздохов – это ветер, гладящий близко расположенные прерии, а потом пролетающий сквозь щели в скалах. Отдаленный низкий стон говорит о стаде галлейетров. Потом послышался рев лиггера, предупреждающего всех держаться подальше от его территории. Потом пение незнакомой птицы.

Сара слушала, и пение постепенно становилось громче. Девушка поняла: Это не птица.

Звук постепенно набирал силы, заполнил ночь, оттеснив всех соперников. Сара встала. Изорванная палатка задрожала: это вставали остальные. А звук тем временем превратился в оглушительный рев, заставляя зажимать руками уши. Блейд втянул купол, пленные уры тревожно заржали, раскачивая взад и вперед длинные шеи. С ближайших каменных шпилей полетели камни. Сара испугалась, что шпили рухнут под давлением воздуха.

Этот звук – я его уже слышала.

Небо осветилось, над головой пронеслось что-то яркое, оно замедляло скорость с серией титанических хлопков, показалась гигантская труба, от которой даже на таком удалении пахнуло жаром…

Сара только раз мельком видела звездный корабль, когда он пролетел мимо ее окна в древесном доме. Кроме этого, только рисунки, чертежи и сухие, абстрактные данные – все это бесполезно для сравнения оцепеневшим сознанием.

Должно быть, корабль еще очень высоко в атмосфере, поняла она. Но он кажется таким огромным…

Корабль богов пролетел примерно в направлении с юго-запада на северо-восток, он явно снижается, замедляет полет, готовится к посадке. Не нужно большого ума, чтобы догадаться о его цели.

Несмотря на всю невероятную красоту, Сара на этот раз не испытала ничего кроме ужаса.

С расстояния трудно было рассмотреть что-нибудь. Сияние, исходившее от Поляны, было таким ярким, отбрасывало такие длинные тени – даже на заросших лесом склонах гор за много лиг отсюда.

– Теперь ты видишь, что вам противостоит, – сказала стоящая рядом, в окружении нескольких настороженных милиционеров, Линг. – Это не то, что сбить несколько роботов-охранников.

– Я в этом не сомневался, – ответил Ларк, заслоняя глаза и всматриваясь в сияние: прожектора корабля освещали место, где лежали развалины станции чужаков. После двух бессонных ночей шум двигателей корабля напомнил Ларку рев самки лиггера, только что вернувшейся с охоты и увидевшей искалеченным своего детеныша. И теперь она ревет в убийственном гневе.

– Но ты ведь знаешь, еще не поздно, – продолжала Линг. – Если передашь нам мятежников-фанатиков – и ваших Высоких Мудрецов, ротены будут рассматривать не коллективную, а индивидуальную вину. Наказание не обязательно будет всеобщим.

Ларк знал, что должен рассердиться. Повернуться и разоблачить ее лицемерное предложение, напомнить доказательства, которые все видели: ее хозяева планировали всеобщий геноцид.

Его остановили два обстоятельства.

Во– первых, хотя теперь все знали, что ротены собирались развязать кровавую гражданскую войну, нацеленную прежде всего на человеческое население Джиджо, подробности оставались неясны.

А дьявол заключен в подробностях.