Дэвид Брин - Риф яркости

Понимаете, они сделали это сами – завоевали свободу и самоуважение. Спросите любого хуна, как мы себя будем чувствовать без наших качающихся кораблей. Земляне внесли множество усовершенствований, но никто не давал нам море! Ни далекие патроны гутатса, ни Великая Галактическая Библиотека, ни наши эгоистичные предки, которые выбросили нас, наивных и неподготовленных, на Джиджо. Мы гордимся тем, что сделали это сами.

Гордость очень важна, когда у вас ничего другого нет.

Прежде чем заходить в ад-кузницу, Клешня набросил поверх своего мягкого красного панциря смоченный в воде плащ. Я плотнее запахнул свой плащ, а Гек проверила очки и защитные колпачки осей. Затем Ур-ронн провела нас через перекрывающие друг друга кожаные занавеси в глубину мастерской.

Мы прошли по подвесной дорожке из обработанных стволов бу, ведущей между булькающими бассейнами, раскаленными добела внутренним жаром Джиджо. Искусно направленные поднимающиеся потоки относили ядовитые испарения к каменным отражающим перегородкам, а оттуда – наружу, так что они ничем не отличались от паров, вздымающихся со склона горы Гуенн.

Над головой висели огромные корзины: одна с буйурским металлоломом, другая – со смесью песка. Они ждали, пока их содержимое опрокинут в пылающий жар, а потом разольют по формам. Рабочие уры тянули блоки и ковши. Другие вертели большую каплю из жидкого стекла на конце трубы; вращаясь, она образовывала сверкающий диск, который, утончаясь, затвердевал и превращался в окно для дома где-то далеко отсюда.

Им помогали несколько серых квуэнов, которые, по иронии Джиджо, оказались второй расой, приспособленной для таких условий. Серые могли быть более счастливы, когда их королевы правили Общиной. Но я никогда не мог прочесть выражение их каменных куполов. И часто удивлялся, как наш порывистый эмоциональный Клешня может быть их родственником.

Подальше от жары с полдесятка г’кеков раскатывали по гладкому полу, дергая многочисленные рычаги, а специалист треки с дрожащими синтезирующими кольцами испытывал каждую смесь, чтобы удостовериться, что изделие мастерской проржавеет или распадется меньше чем за двести лет, как того и требуют мудрецы.

Некоторые ортодоксальные поклонники Свитков утверждают, что у нас вообще не должно быть кузниц, что это тщеславие, отвлекающее нас от спасения через забывание. Но я считаю это место замечательным, хотя дым разъедает мне горловой мешок и от него у меня зудит спинная чешуя.

Ур– ронн еще через несколько занавесов провела нас в Лабораторный Грот, где Уриэль изучает тайны своего мастерства -и те, что тяжелым трудом добыты ее предками, и те, что извлечены из человеческих текстов. Здесь хитроумно проведенные ветерки освежают воздух, позволив нам ослабить защиту. Клешня облегченно сбросил тяжелый плащ, смочил свой красный панцирь в душе-алькове. Хуфу энергично плескалась, пока я протирал губкой свой мешок. Ур-ронн держалась на удалении от воды, недолго повалявшись в чистом сухом песке.

Гек проехалась по коридору, в который выходило множество дверей, заглядывала в лабораторные помещения.

– Хссс! Олвин! – настойчиво прошептала она, маня меня одной рукой и двумя глазными стебельками. – Иди посмотри. Хочешь угадать, кто здесь?

– А кто? – просвистел Клешня, оставляя за собой пять рядов влажных отпечатков. Ур-ронн искусно избегала наступать на влагу своими цокающими копытами.

Я уже догадался, о ком говорит Гек, поскольку ни один пассажирский корабль не может зайти в Вуфон, чтобы об этом не знал хозяин гавани – моя мать. Она ничего не говорила, но я из подслушанных обрывков разговоров знал, что последний корабль с мусором привез важного пассажира-человека. Он высадился ночью и сразу направился к поезду на гору Гуенн.

– Хрррм. Готов спорить на сладкую сердцевину бу, что это еще один мудрец, – сказал я еще до того, как подошел к двери. – Мудрец из Библоса.

В заднем глазе Гек отразилось разочарование, и она, уступая нам место, проворчала:

– Удачная догадка.

Я знал эту комнату. Много раз во время прошлых посещений я стоял у входа и смотрел, что происходит внутри. В огромном помещении находилась таинственная машина Уриэль – путаница приводных ремней, кабелей и вращающегося стекла, которая наполняла сводчатый зал гулом, подобно тем викторианским фабрикам, о которых мы читали в романах Диккенса. Только эта машина, насколько можно судить, вообще ничего не производила. Только бесчисленные отблески света от вращающихся хрустальных дисков, которые мчались, подобно сотням призрачных маленьких г'кеков, бешено и тщетно двигались, никуда не приходя.

Я увидел гостя-человека, который сидел у тростникового стола с раскрытым перед ним бесценным фолиантом и указывал на диаграмму, а Уриель раскачивалась в круге, время от времени поднимая одно копыто или несогласно тряся своей гривастой головой. Отороченные серым ноздри кузнеца раздраженно раздувались.

– Со всем уважением, мудрец Фуровский, вы могли вы отправиться на Собрание, вместо того чтобы являться сюда. Не вижу, каким образом ваше присутствие поможет решить нашу проблему…

Человек был в черном плаще младшего мудреца, из числа тех, что живут в священных залах Библоса в обществе полумиллиона печатных томов, изучая мудрость, постигнутую более чем за триста лет. Он красив, с точки зрения хуна, что происходит тогда, когда у человеческих самцов на голове вырастает седой мех и они позволяют волосам на лицах отрастать, причем впечатление еще усиливается благородным длинным носом. Этот достойный мудрец так сильно стучал пальцем по древней странице, что я побоялся: он может повредить бесценный текст.

– Но я вам говорю, что этот алгоритм – именно то, что вам нужно! Его можно осуществить в десять раз быстрее, с гораздо меньшим количеством частей, если только вы обдумаете…

Не могу описать, что последовало, потому что разговор шел на диалекте англика, который называется инженерией, и даже моя хунская память не позволяет записывать слова, которых я не понимаю и не могу произнести. Мудрец, должно быть, прибыл, чтобы помочь Уриэль в ее проекте. Всякий, кто ее знает, мог бы предсказать, что Уриэль будет сопротивляться.

За этими двумя я увидел Урдоннел, молодого урского техника, которой мастер доверила общее обслуживание машины, уходящей в полутьму: свет в помещение проникал через единственное окно вверху. Урдоннел всматривалась в дрожащее, скрипящее собрание частей, то подтягивая эластичную передачу, то смазывая подшипник. Как старший ученик, она была всего в двух копытах от того, чтобы стать наследницей Уриэль.

Единственным другим кандидатом в наследники была Ур-ронн, отчасти из-за школьных успехов нашей приятельницы, а также потому, что она ближайшая родственница Уриэль, которой удалось вырасти из степной личинки и стать взрослой. Конечно, Урдоннел здесь работает, присматривает за личным проектом мастера, и это увеличивает ее шансы, хотя огромная машина ей явно не нравится.