Пэт Мэрфи - Город несколько лет спустя

Молодой человек молчал во время последовавшего обсуждения. Ученый задавал вопросы, на большинство из которых Джекс отвечала лишь «не знаю». Она не знала, ни сколько человек насчитывается в войске генерала, ни временных рамок операции, ни техники, которую армия имела на вооружении.

– Об этом чуваке твердят уже несколько лет. Это все новости? – чуть насмешливо осведомился Змей.

Дэнни наблюдал за Джекс. Она стояла рядом с Ученым, отбрасывая непропорционально огромную тень на резную стену.

– Она думает, беда случится очень скоро.

– И ты ей веришь?

– Хотелось бы не верить. Но я верю.

– Меня она не убедила, – покачал головой Змей. Несколько человек предложили опередить генерала и выступить в поход. Другие говорили о возможности альянса – с Черными Драконами в Окленде, с фермерами в Марине. Дэнни-бой сидел, прикрыв глаза, и с улыбкой слушал, как артисты возбужденно выкрикивают, что надо предпринять против врага. Он знал, что ничего не будет решено этим вечером.

Мисс Мигсдэйл и Ученый уходили из Сити-Холл последними, разворошив тлеющие угли в костре и задув оплывающие свечи в канделябрах. Вдвоем они в молчании пересекли площадь, направляясь к библиотеке. Убывающая луна посеребрила листья деревьев; послышались нежные звуки воздушной арфы.

– Дэнни-бой какой-то странный сегодня, – начала мисс Мигсдэйл.

– И не говори, со мной едва перемолвился парой слов, – ворчливо пожаловался Ученый. – Чуть не волоком оттащил от меня эту юную леди – ей, видите ли, пора отдыхать.

– Что ты о ней думаешь?

– Приятная девушка. Я пригласил ее зайти ко мне в библиотеку. Мне кажется, ей очень интересна история нашего Города.

Мисс Мигсдэйл приподняла бровь.

– В общем, она мне понравилась, но никогда бы не назвала ее приятной. Ты видел, как она оскалилась, когда Затч предложил вступить с генералом в переговоры?

– Ну, не выдумывай. Она была немного напряжена, но это неудивительно. Бедняжка никогда еще не выступала перед таким сборищем.

– Да, и Дэнни нервничал. Ну, ничего, я думаю, это пройдет, когда он переспит с ней.

Ученый замер и возмущенно уставился на мисс Мигсдэйл, открыв рот от негодования.

– Эльвира! Ты… Ты просто шокируешь меня временами!

Женщина невозмутимо взяла его под руку.

– Брось, Эдгар, ты ведь тоже об этом подумал!

– Я? С чего ты это взяла?

– Ладно, ладно, что ты так разнервничался. Значит, ты просто отказываешься признавать очевидное – странно, как Ученый ты не должен игнорировать факты. Пойдем быстрее, я что-то замерзла.

Ученый послушно поплелся за своей подругой, недовольно бубня что-то. Подойдя к библиотеке, он не выдержал:

– А тебе не кажется, что не я игнорирую факты, а ты делаешь поспешные выводы? Ну с чего ты взяла, что девочка останется в Городе? Ты же сама сказала, она абсолютно дикая. Умчится куда-нибудь, только ее и видели.

– Не то чтобы она дикая, просто застенчивая, как будто выросла в лесу. Но Дэнни-бой отлично ладит с дикой природой. Вот увидишь, он ее приручит.

Мерседес иногда казалось, что все свое детство она провела, сидя на заднем сиденье «шевроле» шестьдесят пятого года выпуска, наблюдая, как брат копается в двигателе. Его звали Антонио, и он был старше ее на семь лет. Когда Мерседес ходила в начальную школу, Антонио уже бросил учебу. Когда она перешла в средние классы, брат съехал из родительского дома и поселился в съемной квартире с двумя друзьями. Мать видела его только по выходным, когда юноша приходил поужинать с семьей.

Молодой человек устроился на соседнюю заправку мастером на все руки – он заливал бензин, чинил машины, выполнял мелкие поручения, а когда выпадала свободная минута – копался в собственном «шевроле». После школы Мерседес мчалась на заправку, где часами наблюдала за работой брата. Больше всего ей нравилось полировать его машину – размазывать белую пасту по блестящей поверхности, затем втирать ее, пока черная краска не начнет отражать ее собственное лицо.

Черное машинное масло навсегда въелось в кожу под ногтями Антонио. На правом запястье у него было вытатуировано имя Марианна – эту татуировку он сделал сам в средних классах при помощи иголки и чернил из шариковой ручки. Несмотря на это, девушка с таким именем, блондинка, мечтавшая попасть в группу поддержки школьной футбольной команды, все равно его бросила.

Отцу Мерседес совсем не нравилось, что дочь целыми дням торчит на заправке. Кроме этого, ему не нравились мальчики, которые приглашали ее на свидания (крутые парни с отвратительной репутацией), ее одежда (драные джинсы с бесформенными майками), музыка, которую она слушала, ее друзья, ее манера вставлять в речь крепкие словечки. Она начала врать родителям, что занимается по вечерам в библиотеке. Естественно, все это время она проводила рядом с Антонио.

Годами наблюдая за его работой, Мерседес многому научилась сама и начала помогать ему чинить машины. Ее способность распознавать поломку граничила со сверхъестественной: наклонив набок голову, девочка несколько секунд прислушивалась к шуму мотора и выдавала стоимость ремонта с точностью до цента. Мерседес точно распланировала свою жизнь после окончания школы: она будет работать на заправке с Антонио и копить деньги на собственный «шевроле». Но судьба распорядилась иначе.

Первой заболела мама. Потом отец. Мерседес ухаживала за родителями, приносила в дом еду и воду, протирала их горящие лица влажной прохладной губкой, покупала у спекулянтов лекарства, обещавшие спасение от Чумы. В больнице ей ничем не смогли помочь. Газеты писали только о Чуме. Отовсюду неслись предостережения и грозные пророчества. Надежды не было.

Мерседес никогда не была ревностной католичкой и не особо верила в Бога. В те дни, ухаживая за родителями, она начала молиться. Она просила у Девы Марии помощи и заклинала Иисуса облегчить страдания близких людей. Однажды, после бессонной ночи, она задремала в кресле. Открыв глаза, она увидела яркий дневной свет, проникающий через распахнутые окна и падающий на спокойные, почти торжественные лица отца и матери. Голова мамы лежала у отца на плече. Оба были мертвы.

Задыхаясь от слез и быстрого бега, она ворвалась на заправку, чтобы сообщить Антонио о смерти родителей, и нашла его на заднем сиденье машины. Его лоб был сухой, но очень горячий. Брат не узнал ее. Мерседес нашла ключи от машины и привезла его домой. Опять начались бессонные ночи, погоня за лекарствами, слезы и молитвы. Девушка не прекратила бороться за жизнь брата, даже когда заболела сама. Он все равно умер, как умерли тысячи и тысячи людей.

Мерседес долго стояла рядом с кроватью, глядя на заострившееся лицо юноши. На его бледных руках выделялись только темные полоски машинного масла под ногтями и имя девушки-блондинки. Схватив кожаную куртку Антонио, она выбежала из дома на пустую улицу.