Крис Мориарти - Одиночка

– Ты так и не ответил на мой вопрос, Коэн.

Он покачал головой и продолжал так, словно не слышал, что она что-то сказала.

– Нельзя верить только потому, что этот вариант беспроигрышный, или потому, что мало риска в том, что он подведет тебя. Нужно верить людям потому, что риск потерять их страшнее, чем риск того, что они обидят тебя. Мне понадобилось несколько веков, чтобы понять это, Кэтрин. Но я это понял. А ты постарайся, чтобы тебе понадобилось на это меньше времени, чем мне. То, как развиваются события, не дает мне уверенности, что у тебя есть столетие в запасе.

Ли встала, не ответив, прошла по комнате и вышла в сад. В Зоне Энжел наступила ночь. Влажный бриз ласкал ее лицо, принеся с собой запах земли и мокрых листьев. Лягушки и несколько ночных птиц на зеленых ветвях пели свои песни. Коэн так любил всех этих маленьких существ. Какая-то птаха зачирикала у нее над головой из своего убежища на стене, и ее «оракул» определил, что это – козодой. «Как она прекрасна», – подумала Ли. Ей стало вдруг интересно, как бы она подумала, если бы не знала названия птицы.

Коэн подошел и встал у нее за спиной так близко, что она почувствовала запах чистой кожи Киары.

– Не могу себе представить жизнь в Кольце, – сказала Ли. – Как могут люди жить там, где стоит лишь взглянуть на небо – и видишь над головой самую большую ошибку человечества?

– Некоторым кажется, что постоянное напоминание об ошибках – это хорошо.

– Но только не тогда, когда уже поздно исправлять их.

– Еще пока не поздно. И они эту ошибку исправляют.

Ли бросила на Коэна сердитый взгляд.

– Это сказочка для школьников. Они все еще убивают там друг друга. Боже, моя собственная мать отправилась в Ирландию драться. У нее был хронический недостаток витамина А от жизни в подполье. Зачем, скажи на милость, людям сражаться за страну, где они даже выжить не могут?

– Не знаю.

– Ну, а я знаю. Потому что им нравится драться. Они не хотят останавливаться даже тогда, когда уже и воевать-то не за что.

Она прошла туда, где было еще темнее, не сводя глаз с заснеженной планеты над головой.

– Я не хочу вовлекать тебя в это, – сказала она. – Не стоит. Я и сама не понимаю, для чего я это делаю.

– Я понимаю, – сказал Коэн. – Я все знаю.

Она сделала движение, чтобы повернуться, но он положил мягкую руку ей на плечо и остановил ее.

– Я знаю о генетической операции. Я знал об этом долгие годы, Кэтрин. Или Кэйтлин. Или как тебя еще называли? Я откопал это гораздо раньше Корчова.

Ли стояла среди движущихся теней в его саду и думала о вопросах, которые он деликатно не задавал, о каждой встрече, когда он мог сказать ей, что знал, но не делал этого.

– Почему ты не сказал мне об этом? – прошептала она.

– А я должен был сделать это? Я не собирался рассказывать никому, а мне самому все равно. Какая поэтому разница, знал я об этом или нет?

Внезапно она разозлилась, почувствовав себя преданной и обманутой.

– Я знаю тебя. Ты ждал, что я расскажу тебе сама. Ты держал это про запас, чтобы воспользоваться. Проверял, насколько я доверяю тебе? Насколько близко я подпущу себя к тебе на этот раз? Для тебя это – всего лишь продолжительный тест!

– Это паранойя.

– Так ли?

– Но даже если ты права, то что? Я определенно не получил ответа, который сделал бы меня счастливым. Все то же самое. Ли – против всего мира, и каждый, кто дотронется до нее, останется без руки и получит плевок в лицо.

– Ты же знаешь, что это не так.

– Так что же это тогда?

Ли пожала плечами, неожиданно почувствовав себя усталой.

– Скажи мне, – попросил Коэн.

– А о чем говорить, если тебе и без того все известно?

– У тебя есть выбор, Кэтрин. Что может с тобой случиться в самом худшем случае? Тебя разжалуют и уволят? Готова ли ты расплатиться жизнью за нищенскую зарплату и убогую пенсию?

Ли рассмеялась.

– Я рисковала своей жизнью за эту нищенскую пенсию ежедневно в течение последних пятнадцати лет. Что изменилось сейчас?

– Сейчас это – измена. Послушай, Кэтрин. Я говорил серьезно, когда недавно предлагал тебе работу.

– Я не прихлебательница, Коэн. Меня не привлекает быть экземпляром в твоей коллекции приматов.

– Все совсем не так. По крайней мере с тобой.

– Хватит сказочек, – сказала она и посмотрела на него в упор.

Коэн отвел глаза в сторону.

– Ты думала о Метце? – спросил он. – Ты сама говорила. Кто бы ни занимался оборудованием Шарифи, он планировал это в течение многих лет. Ему нужно было добыть геномы, соединить их, вырастить их в резервуаре. Какова была вероятность того, что Шарифи и офицер, расследующий обстоятельства ее гибели, выращивались в резервуарах одной и той же лаборатории и обладают одним геномом? Каковы были шансы, что возникнет ситуация, в которой ты играешь роль Шарифи, а я должен занять место полевого AI?

– Не может быть, – прошептала Ли.

– Почему нет? Если Корчов раскрыл твой секрет, то почему это было не по силам Нгуен?

– Она не знает. Никто не знает.

– Насколько ты в этом уверена?

– Могу поспорить на все, что угодно, даже на свою жизнь.

– Именно это ты и собираешься сделать, не так ли?

Пока они говорили, луна спряталась и подул холодный ветер. Ли всмотрелась в черные тени под деревьями и поежилась.

– Позволь мне помочь тебе, – сказал Коэн умоляющим голосом.

– Нет.

– Вот так. Просто – нет?

– Просто нет.

Коэн обошел ее, чтобы заглянуть ей в лицо. Даже при слабом свете он выглядел усталым и побежденным, похожим на игрока, который проиграл все без остатка и наблюдал, как крупье забирает себе все взятки.

– Если речь идет о деньгах…

– Дело не в деньгах. Дело в моей жизни. В том, чего я добилась. И в том, что они собираются забрать у меня. За просто так. Только потому, что на каком-то клочке бумаги есть сведения обо мне.

– И ты готова пожертвовать своей жизнью из-за этого?

Ли показалось, что, когда он говорил, его губы дрожали, а карие глаза подозрительно заблестели. «Нет», – сказала она себе, подавляя эмоции. Рот Киары. Глаза Киары. Что бы она ни представила себе, глядя в эти глаза, это просто психологическая уловка, салонный фокус, произведенный суперструктурой, управляемый программой и продемонстрированный с помощью самого совершенного биоинтерфейса. Это ничего не значило. Можно было бы с таким же успехом спросить, в чем смысл дождя.

Она вернулась в дом и начала надевать пальто.

– Я благодарна тебе за то, что ты предлагаешь… Но мне этого не нужно. Просто дай мне знать, займешься ли ты этой работой или нет, хорошо?

Она уже прикоснулась к дверной ручке, когда он ответил:

– Ты знаешь, что я сделаю это. Ты знала, что я соглашусь, еще до того, как спросила.

Он стоял на том месте в саду, где она его оставила. Единственным, что она могла разглядеть, когда оглянулась, был изгиб девичьего бедра в отраженном лунном свете.