Дмитрий Вейдер - Бойтесь ложных даров!

– Не бойтесь, мирр Ухембай, вашу кандидатуру я не рассматриваю… пока.

Жрец склонился в подобострастном поклоне.

– Но вот одна из подчиненных капитана Темен… я думаю это будет для нее достойным уроком и продолжением наказания! - Батор махнул рукой в сторону люка, куда выволокли тело флагмана.

– Гуд конклюжен, мирр Адмирал, ю майнд вилл бе клеар форева визоут эни процессингс!

– Щуа, мирр Ухембай, клинин майнд фор гранд нобилити из э мистейк оф оур систем.

Виктора взяли ночью, не говоря ни слова воткнули шприц, и здоровенные бетайры с нашивками "КВД" потащили его в тюремную камеру. В соседнюю запихнули громко протестующую Теслу.

Утром, опять не говоря ни слова запеленатого в какую-то биомеханическую ткань, сжимавшуюся от каждого движения, Виктора оставили перед большим экраном. Ему еще ничего не давали поесть, но не голод больше всего страшил его, а боязнь за судьбу Дитера и Искандера.

Большой экран перед ним в ослепительно белой комнате засветился, и он увидел огромное пространство какого-то церемониального зал, задрапированного в красно-серые и кислотно-оранжевые тона. Внизу были накрыты гигантские столы, на которых томились в ожидании начала пиршества всевозможные кушанья. Возле них чинно стояли представители различных пород существ. Напрягая зрение, Виктору удалось в углу зала даже увидеть парочку, похожую на его спутников.

Внезапно общий гул в зале стих. Одна из возвышающихся над столами платформ осветилась мягким светом, и на ней появились восседающие на резных креслах представители высшего офицерского состава кащер с кубками в руках. На другой платформе можно было увидеть жреческое сословие в традиционных серых накидках и роскошных рогатых головных уборах.

– Уважаемые господа дипломаты, представители союзных каген кащер держав! Я рад приветствовать вас на нашем скромном ужине. - Адмирал Батор был облачен в роскошный офицерский мундир цвета спелой сливы, украшенный орденами и самоцветами с оранжевым в тон убранству зала галстуком. - Позвольте перед открытием торжественной трапезы (в его выговоре практически не было свойственного кащерам каркающего и шепелявящего акцента), поднять бокал вина, наполненного, кстати, не кровью младенцев иегуа!

В зале раздался дружный хохот.

– Как клевещут на нас наши противники… Итак, позвольте провозгласить тост за здоровье Светлейшего Кагана Джобуша Второго, да воссияет его кейлар до границ Вселенной.

После первого бокала и последовавшей непродолжительной закуски, адмирал снова взял слово.

– Друзья мои, соратники в деле освобождения народов Вселенной от тоталитарной тирании! Уже сотни лет наша страна борется с международным империализмом во всех его проявлениях. Были горькие поражения и радостные победы. Ибо не всегда победа достается просто так, ее нужно выстрадать и заплатить дорогой ценой. Но мы собрались здесь не для грустных вестей. В плане нашей дискуссии имеют место быть вопросы о новом порядке и мироустройстве после нашей Великой Победы.

Да, мы идем к ней долгим и много рудным путем. Наш враг злобно огрызается, применяя все запрещенные законом средства…

Тут речь адмирала прервали кадры горного плато Кустара, искореженного ядерно-аннигиляционным взрывом. Следом проплыли слайды обожженной радиоактивным пламенем земли, развалины сел и деревень (мелким планом). Глаз Виктора даже уловил детали местности возле столицы, обожженной орбитальным ударом. В самом Кустаре крупных поселений суфийцев не было.

– Да, наш враг использовал запрещенное всеми междупородными конвенциями оружие. Мы понесли страшные потери. Но армия великого кагана велика и, даст Хаббербрант, мы оправимся от потерь. Но, посмотрите - села и деревни уничтоженные адским пламенем и обездоленные их жители, чьи дни, можно сказать, сочтены, претерпевают неимоверные страдания! Они взывают к отмщению! Естественно, нами проводятся гуманитарные мероприятия по облегчению страданий несчастных жителей, но помните, в наших целях также значится и наказание военных преступников против сапиентности и гуманности. Вот один из них, смотрите!

Неожиданно на экране Виктор увидел свое встревоженное и осунувшееся лицо. Оказывается, в стене была встроена проекционная кинокамера, транслирующая его изображение на экран.

– Изверги, возомнившие себя вершителями судеб всех народов, готовились нанести удар в наше сердце, разорвать связи дружбы, соединяющей каген кащер и братские народы Организации Объединенных систем. Командованием Империи был подготовлен и послан опытный диверсант в чине легата госбезопасности, чтобы устроить диверсию на нашем собрании. Мы должны честно признать, что некоторые из наших офицеров в силу слабой моральной и идеологической подготовки пошли на поводу у провокатора и невольно содействовали его дьявольским планам.

Камера сменила вид, и теперь уже Батор крупным планом на экране возвышался над аудиторией.

– К сожалению, мы не можем получить от этого исчадия ада какой-либо информации, он долго упорствует в своей ереси, поливая грязью учение Хаббарбранта и ставя в невыгодную ситуацию всех друзей каганата. Но в отличие от тех сказок, которыми пугают вас имперские агитаторы, мы не варвары и дадим возможность этому существу представить перед справедливым судом и с честью ответить за свои прегрешения.

Здесь свет померк, и камера перестала показывать зал. Одновременно утихли все звуки. Виктор остался в тишине со своими мыслями.

Без сомнения, ему льстило присвоение внеочередного воинского звания. Дитер и Искандер, если удастся ускользнуть, расскажут о его последних минутах жизни на какой-нибудь арене.

К чему жить, и самое главное, ради чего жить? У него нет родных ни близких знакомых. Остались только друзья по оружию и если его смерть привнесет что-то в общую цепочку фактов мирового дерева событий, он будет рад этому вкладу в дело борьбы с кащерской нечистью.

Но что то внутри напомнило Виктору о жижни, как это ни странно ему вспомнился образ лейтенанта Теслы. Она ведь тоже должна была погибнуть из-за него, таковы непреложные законы кащер.

Ярость, несоизмеримая с волей к жизни, на миг охватила его, так что лопнули несколько силовых жгутов в стягивающих его путах. Он поднес израненную захватами левую руку к лицу и к своему удивлению, чувству, настолько сильному, что ярость и ненависть моментально угасли, он увидел мягкое голубоватое свечение между своих пальцев, не такое сильное, как у инквизитора Ухембая, но насыщенное и яркое. К чему бы это? Очередное испытание судьбы?