Андрей Лазарчук - Параграф 78

Пусть скажут спасибо, что я отправил их за борт через грузовой шлюз, а не через систему продувки фановой камеры, «клоаки»…

Вот и всё.

Я подорвал маленький лифт – вернее, выбил дно кабины и выворотил створки двери, – поднялся в единственном уцелевшем лифте наверх – и полез к генераторам. Да, Спам оказался прав: было совсем не трудно испортить генераторы так, чтобы отработанная плазма поступала во внутренние помещения. Но лично я сомневался, что смогу продержаться долго в таких условиях; мне же хотелось продержаться долго.

Поэтому я просто погасил пламя, дал генератору немного остыть – и перебил газовую магистраль. И побежал (побежал!.. ха!) вниз.

По моим подсчётам, пройдёт час или около того, прежде чем газ проникнет во все закоулки станции. Ну, кроме одной из комнат жилого блока, где буду сидеть я. Комнаты сравнительно герметичны.

Вот и всё.

Когда я заметил, что начинает замедляться время? Наверное, тогда же, когда стал заполнять собой всё отпущенное мне пространство. Просто когда движешься, время притормаживать нельзя. То есть можно, но это рискованно. Теряешь координацию.

Другое дело, когда ты в неподвижности…

Я посидел немного и понял, что мне это нравится. Чертовски нравится.

Пришлось встряхнуться и доделать ту малость, которая оставалась недоделанной. То есть – обустроить свою Вселенную.

Она началась когда-то Большим Взрывом – и когда-нибудь им же закончится. Дыхание ада придёт из глубин, и сам воздух превратится в пламя. Но для этого нужно вот здесь, на пульте детонаторов, выставить задержку взрыва – и запустить отсчёт.

Я поставил тридцать минут. Вот так: 00:30:00.

И тут же стало 00:29:59…

Я сделал ещё кой-какие приготовления, самые мелкие: хватил глюкозы, например, потом приковал себя к койке – так, чтобы, если вдруг долбанёт помутнение, не выключить таймер, – и выкинул подальше ключ от наручников. А потом…

Вы ещё чего-то ждёте? Наверное, зря.

(Я могу, конечно, рассказать подробно, как произошла катастрофа в лаборатории: это резко поумневшие хомячки устроили массовый побег, построив механическую катапульту, и они же в каменных дебрях станции сражались с крысами, а потом крысы тоже заразились этим гениализирующим вирусом, поумнели, перебили хомячков, освободили своих заключённых – и объявили беспощадную войну людям… Или другое: как люди один за другим выпадали из жизни, но многие из них до последнего оставались людьми… или даже становились людьми, возносились в люди, потому что то, чем они занимались тут прежде, было гнусно… Но – вы ведь всё это можете представить сами. И почему инженер Миша минировал и выход, и вход. И кто прорезал дверь, и от кого защищал её член-корр Мартин Васильевич. И прочие подробности, которые не влияют ни на что, а просто тешат наше любопытство…

Лично меня интересовало только одно: совсем скоро Скиф и Лиса узнают, что нас всех планировали убить, хотели убить, пытались убить. И узнают, почему. И кто во всём виноват. И – что на самом деле для них самих ещё ничего не кончилось.

Чёрт, ведь ни Лиса, ни Скиф ни бельмеса не понимают в планировании операций… а я уже далеко, я уже в бесконечном прошедшем…

Я создал для них четырнадцать планов дальнейших действий, от стремительных синглов до медленных непрямых роскошных многоходовок с привлечением втёмную самых разных дополнительных сил, и все они были совершенно беспроигрышные – но у меня не было ни малейшей возможности переслать их туда, в абсолютное – то есть недостижимое – будущее…

Почему они мне виделись этакими Адамом и Евой, причём Адам держал в руке огненный меч? Глупо…)

Всё, что я мог сделать для них, я сделал. И теперь мог только смотреть откуда-то совсем со стороны на то, как в злых коротких каспийских волнах подпрыгивает, иногда совсем зарываясь, прозрачный поплавок; как стоит неподалёку в тумане (утреннем или вечернем? – не знаю. Но это точно утро или вечер, потому что свет низовой, стелющийся) серый в камуфляжных разводах борт сторожевика, и два мотобаркаса с разных сторон подходят к поплавку. Матросов ждут интересные находки…

Ну да, я заглянул немного вперёд. Что из того? Я видел это так же ясно и чётко, как то, что было тридцать лет назад. Стало быть, и будущее – такая же реальность, как и прошлое.

Хотя бы для меня…

Всё! Всё! Наконец-то всё! Теперь можно откинуться на подушках, прикрыть глаза, вдохнуть, выдохнуть – и начать наконец жить…

Билли Миллиган – один из самых известных в истории мировой психиатрии больных с синдромом множественной личности. В его сознании «жили» одновременно четырнадцать совершенно разных людей.