Артем Колчанов - Дороги

– Рэй, принимай гостей.

– Принимаю, - последовал ответ.

Ангар на корабле открылся, силовое поле мягко приняло дисколет и установило на штатное место. Мы с Ривом помогли выбраться из кабины Огу. А Рэй дал о себе знать через динамики:

– Приветствую всех, но особенно Ога, давно уже не виделись.

– Порядочно уж. Как дела?

– У меня всё или почти всё в порядке. Но вот у тебя, как вижу, далеко не все. Выработал ресурс и разваливаешься. Тебе больше других требуется капитальный ремонт.

– Рэй оставь эти машинно-технические шуточки, - сказал я ему, - хотя действительно Ог будет первым человеком, которого ты будешь превращать из старика в мальчишку.

– Ну что же, тогда добро пожаловать в операционную, жду вас там.

– Прямо сейчас? - спросил Ог.

– А зачем откладывать, - ответил Рэй.

– Рэй прав, - добавил я, - откладывать нет смыла.

Мы помогли Огу дойти до медотсека. Помогли раздеться и разместиться в том самом контейнере, где я бывал уже дважды. Но только после того, как Рэй начал, я спросил у него:

– Сколько времени займет операция?

– По моим оценкам от двадцати пяти до тридцати дней, более точно смогу сказать только по ходу дела.

Мы с Ривом сидели в креслах в контрольной комнате. И Рив спросил у Рэя:

– Рэй, может быть, все-таки объяснишь, каким образом ты можешь сделать из старика мальчишку?

– Вам это очень хочется узнать.

– Мне наверно придется испытать это на своей шкуре. Так что лучше знать все. А то как-то медициной, ни вашей, ни латянской, я не интересовался.

– Да и я тоже, - добавил я, - хоть и испытал это уже на своей шкуре.

– Ну что же, тогда и расскажу и даже покажу. Нервы у вас обоих в порядке и выдержат.

Он сначала рассказал обо всех различиях старого организма и молодого растущего. Потом о самой операции, довольно подробно и с показом на экране. Вкратце же ее можно описать примерно так:

Первым делом он полностью растворяет все тело, оставляя нетронутым только мозг, на это уходит всего только несколько часов. Потом он по очень сложной методике, разработанной им специально для этого, анализирует все связи мозга и производит его полную регенерацию, восстанавливающую утраченные за жизнь нервные клетки. Потом начинается самый длительный процесс - полная регенерация тела, напоминающая ускоренный рост человека. Одновременно расшифровывается вся сущность человеческой личности и восстанавливается утраченное. Переустанавливаются нейронные связи. Проанализированная память подвергается выборочному усилению. И в результате к тому времени, когда заканчивается регенерация тела, заканчивается и регенерация личности. И из контейнера выходит именно мальчишка, хотя и обладающий запасом знаний вошедшего в него старика, но не довлеющей над ним полной памятью старика, потому что эта память не подвергается усилению.

После этой, весьма затянувшейся лекции, мы с Ривом покинули медотсек, а на космодроме был уже вечер.

– Ну что же, в данном случае остается только ждать результатов, ничего изменить мы уже не можем, - сказал Рив.

– Ждать - не сложно… Думаю, что необходимости в нашем присутствии тут, на корабле, больше нет.

– Я хотел бы еще кое-что обсудить с Рэем. А ты чем намерен заняться?

– Я намерен все-таки слетать на Синоль и поговорить с командиром "Белых птиц", нужно же довести релево дело до конца.

– Ну что же, действуй, как считаешь нужным.

– Тогда я отправлюсь прямо сейчас.

До Синрарнира лететь было недолго, но прежде чем вылететь, я через Рэя точно установил местонахождение группы "Белые Птицы Гэзда" на Синоле.

В этот день, как оказалось, орбитальное зеркало тоже не отбрасывало солнечный зайчик на этот остров. И на острове начинались короткие тропические сумерки. Я посадил дисколет прямо на берегу, но в километре от лагеря, так, чтобы этого никто не заметил. И когда я пешком дошел до лагеря, темнота стояла уже полная. И эту темноту прорезали только горящие костры. У ближайшего, к которому я подошел, сидели четверо мальчишек, примерно Релева возраста. Я присел на корточки и спросил:

– Где я могу найти вашего командира?

– А зачем он вам нужен?

– Мне надо обсудить с ним одно личное дело.

– Идемте, - один из мальчишек поднялся, приглашая меня следовать за ним.

Командир оказался парнем лет семнадцати, но, как и все латяне, по моим меркам выглядел младше. Роста он был примерно моего, коротко постриженный и одетый в форму "СК", но без знаков различия. И еще отметил весьма ощутимую твердость в его взгляде.

– Что вы хотите? - спросил он, разглядывая мой костюм, который не очень-то подходил к здешней обстановке.

– Поговорить один на один насчет одного дела.

– Тогда прошу в палатку.

В палатке был полумрак - небольшой фонарь давал совсем мало света. В палатке был складной стол, на котором стояла приличная по местным меркам видеорация и лежали папки с бумагами, рядом стояли четыре складных стула. Командир кивнул в сторону стульев:

– Садитесь.

Я воспользовался этим предложением. Он сел напротив меня и снова спросил:

– Вопрос о трусости. В связи с вашим бывшим товарищем Рэем Стрельцовым.

– Да, это так, Реля я знаю, но какое отношение это имеет к вам?

– Скажем так, этот мальчишка мне не безразличен. Не безразлично и то, что он считает себя трусом. Он рассказал мне все, что с ним произошло. Я не думаю, что он меня обманывал или что-то утаивал, но оценивает он все со своей точки зрения и вряд ли объективно. Я же хочу узнать от вас, как все произошло на самом деле, если у вас, конечно, есть на это свободное время.

– Время есть. Ну что же, если хотите услышать, то слушайте. Рель неплохой парень, но ему все чересчур легко давалось и дается. Его дед со стороны матери - "одиннадцатый советник" и вообще среди родственников много значительных и знаменитых личностей. И Рель с раннего детства был избалован и имел все, что только желал. К тому же он внук землянина, и в нем течет не только кровь Латы, но и кровь Земли. Он растет быстрее своих ровесников, сильнее их, выносливее. То, что другие имеют только после упорных тренировок, он имеет от природы. И наверно от всего этого он крайне самонадеян, и к тому же болезненно самолюбив. Он привык во всем, или почти во всем быть или лучшим, или одним из лучших. А к таким людям и требования предъявляются повышенные.

Потом он подробно и обстоятельно рассказал обо всем происшедшем, что практически один к одному повторяло рассказ Реля, отличия были только во второстепенных деталях.

– В таких обстоятельствах перепугались бы и многие из взрослых, что тут уж говорить о мальчишках, большинство бы наверно и штанишки перепачкало. И это не может быть причиной, чтобы кого-то объявлять трусом. Я и сам, когда увидел это засушенное чудовище, пошевелиться не мог, а ведь я был не один, я старше Реля на четыре года, и эта гадость на меня не падала. Но Рель испугался рассказать мне правду о том, что с ним случилось, испугался того, что мое мнение о нем испортится, хотя и давал, как и все, обещание говорить своему командиру только правду. И если бы он сказал мне правду, все осталось бы только между нами: я бы рассказал ему о своих ощущениях при виде этой сухой зверюги, и мы бы наверно только посмеялись друг над другом. Но он предпочел меня обмануть. Разве мог я после этого полностью доверять ему. К тому же один раз не раскрытый обман тянет за собой следующий и еще следующий. Я еще раз переспросил его, так ли все это было, как он рассказал, у него был шанс исправиться, но он предпочел стоять на своем обмане, боялся открыть свой обман. И мне уже ничего не оставалось, как следовать правилам и довести это до сведения всей группы. А он все еще пытался доказать свою невиновность. Поэтому на собрании все и решили, что тому, кто боится правды, не место среди нас.