Владимир Брайт - Достигая уровня смерти

Полицейский был абсолютно прав. Оператор был из тех, кто не останавливается, пока лично не убедится в правоте или ошибочности своего предположения. Охота за сенсацией или особо удачным кадром – в чем-то сродни погоне за сокровищами. Сумасшедшая волна золотой лихорадки накрывает тебя с головой, после чего какие бы то ни было доводы разума перестают действовать.

«Дома стоят вплотную, значит НОЙМы наверняка попытаются перейти в соседнее здание, – размышлял он. Глаза его лихорадочно заблестели. – Единственное, что невозможно угадать, – с какой стороны они выйдут».

Он всё ещё сомневался, не зная, на какой версии остановиться, но в этот момент прогремел очередной взрыв, взметнувший из-под земли струю ревущего пламени.

Извержение огненной струи не просто выглядело чрезвычайно эффектно, но и придавало сцене с полуразрушенным зданием некую законченность, которая отсутствовала до этого момента.

– Супер! Просто супер! – Не удержался от восторженного возгласа человек с камерой, остановившись, чтобы снять происходящее.

«Больной! – почти одновременно подумали оба полицейских, но не стали озвучивать свои мысли. – Закинь его в ад – он и там будет чувствовать себя, как рыба в воде, снимая всё подряд».

Если до сих пор оператор не мог решить, с какой стороны беглецы попытаются прорваться, то теперь все сомнения исчезли – именно с той, которая находится рядом с пылающим факелом.

Этот огненный знак являлся неким высшим символом, если хотите, перстом судьбы, указывающим её избраннику верное направление.

Если бы этот человек знал, к чему приведёт его выбор, то непременно отказался бы от своей затеи.

Но, во-первых, он этого не знал, а во-вторых, словно опьянённая погоней борзая, не мог остановиться или свернуть в сторону.

Уже на ходу его окликнул молодой практикант, имени которого оператор не знал, потому что видел всего лишь раз, да и то мельком.

– Можно с вами?

«Щенок, а уже чует, где пахнет жареным, – с удовлетворением отметил журналист. – Сразу видно: из нашей породы».

И не тратя лишнего времени на разговоры, коротко кивнул.

– Давай.

Одна короткая перебежка привела их к подъезду, а потом и на лестницу, ведущую в подвал.

Туда, где находилось преддверие ада, а уполномоченному представителю двенадцатого канала предстояло доказать, что даже в этом ужасном месте он будет чувствовать себя, как рыба в воде.

В подвале, куда спустилась телегруппа в сопровождении двоих полицейских, дежурил боец спецназа. Увидев его, оператор испытал разочарование: он-то был уверен, что его блестящая идея не пришла в голову представителям силовых структур.

Впрочем, события продолжали развиваться с такой головокружительной быстротой, что человек с камерой недолго оставался в плохом настроении – очередной взрыв, прогремевший совсем рядом, наглядно подтвердив его догадку о том, что НОЙМы пойдут на прорыв именно в этом месте.

– Нахожусь в подвале соседнего дома. – Связь была не слишком хорошей, но картинка проходила и его слышали. – Только что взрывом разрушило стену, разделяющую подвалы зданий. По всей вероятности, киборги сейчас попытаются прорваться.

– Какого хрена мы не укомплектовали репортёрами всех операторов? – в сердцах выругался режиссер, но быстро отбросил в сторону эту мысль.

Главное, чтобы была картинка, остальное – дело техники. Диктор, сидящий в студии, может сработать так чисто, что зрители даже не поймут, находится ли он на месте горячих событий или нет.

– Комментируй всё, что видишь. – Прямая трансляция шла в эфир с семисекундной задержкой, поэтому у режиссёра оставалось достаточно времени на правку материала.

– Тридцать-сорок метров по прямой – брешь в бетонной стене. Мы пока в безопасности, но если киборги выйдут…

Камера дала увеличение, и стало видно, как из пролома в стене появилась человеческая фигура.

– Они выходят! – Один полицейский в ужасе попятился назад, другой оказался более мужественным, передав по рации информацию о прорыве киборгов.

Боец спецназа занял позицию недалеко от оператора, приготовившись открыть огонь. Он тоже связался с начальством и теперь ожидал приказа о начале атаки или об отходе.

«НОЙМы, походя, порежут нас на мелкие кусочки и даже не заметят этого, – не переставая снимать, совершенно равнодушно подумал оператор, будто речь шла не о нём, а о постороннем человеке. – И эта единственная винтовка ничего им не сделает, потому что они – пуленепробиваемые монстры, а не люди. Надо бежать. Спасаться, пока не поздно. Выбросить из головы всю эту чушь о единственном кадре, способном вознести человека на самую вершину телевизионного олимпа и о прочей ничего не значащей ерунде. Надо бежать!!!»

Но голос разума оказался бессильным перед ослепительным блеском золотой лихорадки. Словно загипнотизированный, человек продолжал снимать, хотя и не питал никаких иллюзий насчёт того, что можно избежать встречи с неизбежным.

– Уходим! – Солдат спецназа, получив приказ отходить, потянул за рукав оператора, продолжавшего запечатлевать на камеру происходящие события.

– Да. Да. Один момент.

Только сейчас медленно двигающийся НОЙМ вышел на освещённое пространство, и стало хорошо видно, что он тащит за волосы тело.

– Крупный план лица киборга и сразу же – его несчастной жертвы! – приказал режиссёр.

– Уходим! – более настойчиво повторил боец, который не собирался строить из себя героя, красиво умирая перед объективом телекамеры.

– Без меня, – отмахнулся оператор, уже принявший окончательное решение остаться, так как, во-первых, узнал «жертву» – ту самую тварь, которая хладнокровно расстреливала распростёртых на земле людей. А во-вторых…

Во-вторых, НОЙМ, тащивший за волосы свою подружку, двигался очень медленно и неуверенно, как будто был контужен взрывом или вообще ничего не видел.

– Крупный план лица мужчины! – направление мыслей режиссёра совпадало с выкладками его подчинённого.

– Да он же ничего не видит! Тыкается в стену, словно слепой щенок, и еле идёт! – Оператор с трудом подавил радостный крик, как будто боялся спугнуть неожиданную удачу.

– Что?! – Боец собиравшийся было уходить, остановился. – Что ты сказал?

– Мужчина слепой, девчонка без сознания. Если хочешь, иди наверх – и упусти единственный шанс в жизни стать героем, собственноручно завалившим пару НОЙМов.

Оператору было наплевать, станет этот парень героем или нет. Единственное, что он знал наверняка, если сейчас боец уйдёт, а вместо него появиться тяжеловооружённая штурмовая группа, то ему ничего не дадут снять. И тот «единственный и неповторимый кадр», ради которого он был готов практически на всё, пройдёт мимо него.