Владимир Брайт - Достигая уровня смерти

– К чёрту правила и традиции! – Теперь в её лучащихся весельем глазах не было даже следа былой ярости. – Он утверждает, что законченных неудачников не целуют королевы. Проверить, так это или нет, мы можем одним-единственным способом: сделать исключение из правил, позволив ему вытащить последнюю карту.

– Согласен. – Немногословный вампир утвердительно кивнул. – Давайте на некоторое время отклонимся от устоявшихся традиций и сделаем исключение из правил.

– Ну что ж, – наиграно-печально вздохнул паук, – не могу пойти против воли большинства. Ваше слово, молодой человек. Согласны ли вы рискнуть напоследок.

Я ещё не успел ничего ответить, как он упреждающе вскинул одну из своих многочисленных лап.

– Предупреждаю, это достаточно ответственное решение. В случае отказа вы не потеряете ничего, кроме жизни, а если согласитесь и проиграете, мы утвердимся во мнении, что ваши слова насчёт королевы были всего лишь жалким вымыслом. А, как известно, – он поднял вверх ещё одну лапу, – нет ничего хуже для настоящего мужчины, чем умирать с осознанием того, что ты жалкое ничтожество.

Разумеется, мне не хотелось изображать из себя клоуна, идя на поводу у этой сомнительной публики. К тому же я прекрасно знал, каковы шансы выпадения двух тузов подряд, и поэтому не строил иллюзий, будто смогу совершить невозможное, но тем не менее…

В глубине души вдруг набрала силу и окрепла уверенность, что я выиграю. Совершу что-нибудь поистине невероятное – и выиграю. Вытащу туза. Или трёх тузов подряд, или…

– Я принимаю ваши условия.

– Смело.

Несмотря на то, что от полутрупа-полувампира веяло потусторонним ужасом, он был мне наиболее симпатичен из всей этой сумасшедшей троицы.

– Прекрасно! – Женщина-собака искренне обрадовалась тому, что этот жалкий человек уцепился за эфемерную соломинку надежды.

Она была на сто процентов уверена, что карта, на которую легла ладонь крупье, – не туз. Что угодно, только не туз.

Предчувствие не подвело её. Это действительно был не туз, это нечто совершенно другое. Нечто необъяснимое и непонятное. Потому что когда человек, наконец, перевернул карту, на её лицевой стороне ничего не оказалось. Ни масти, ни картинки, ни цифры. Только сплошное белое поле.

– Ты проиграла. – Я смотрел ей прямо в глаза и меня колотило то ли от ярости, то ли от нервного перенапряжения. – ТЫ ПРОИГРАЛА, БЕШЕНАЯ СУКА! – отчётливо, чуть ли не по слогам, произнёс я эти слова – чтобы до всех сидящих за столом дошёл их смысл.

Она была явно обескуражена, но не сломлена. Подумаешь, этот обмороженный недоносок вытащил пустую карту. Обыкновенный типографский дефект, не более, который можно легко исправить, выкинув эту карту из колоды.

– С какой стати?

– Это даже не туз, это «Белый Джек». – Я говорил быстро и уверенно, пытаясь не только обескуражить их своим напором, но и заставить поверить в искренность моих слов. – Он блуждает во времени и пространстве и появляется только тогда, когда идёт по-настоящему большая игра и делаются по-настоящему большие ставки. Если вы ничего не слышали о «Белом Джеке», то вы не игроки, а сборище дилетантов! – С каждым словом у меня зрела уверенность: всё, что я говорю – чистая правда. – «Белый Джек» стоит даже выше своего собрата «Чёрного Джека», а у тебя всего лишь двадцать одно с червовым тузом, так и не разбившим мне сердце.

Закончив свою речь, я рассмеялся. Легко и искренне. как может смеяться только абсолютно счастливый человек.

Да, прыжка в пропасть было не избежать, и мой сумбурный экспромт насчёт «Белого Джека» наверняка никого не убедит, потому что шит белыми нитками, и тем не менее…

Тем не менее, я победил. И пускай никто не признает эту победу и никто, кроме меня, не знает об этом. По большому счёту, мне было глубоко наплевать.

Самое главное, что об этом знаю я. Остальное совершенно не важно.

– Ты… Ты… – Её почерневшие от бешенства глаза выражали больше, чем все слова, вместе взятые. – Ты обма…

Рука стремительно метнулась к пальцам крупье, сжимающим проклятую карту, и, когда их кисти встретились, мощнейший электрический заряд прошёл между двумя телами.

– Ты… – Её морда заискрилась, как будто состояла из множества крохотных электрических гирлянд, а затем поблекла и начала всё больше и больше отдаляться.

Я хотел было рассмеяться, чтобы выразить своё презрение к этой жестокой полусобаке-полуженщине, но не смог.

Какая-то чудовищная сила корёжила моё тело, выворачивая его наизнанку и таща в зловещую пасть монстра, не имеющего ни тела, ни имени, так как он был порождением Пустоты.

Всё смешалось в стремительном водовороте хаоса, но, вместо того чтобы испугаться, я был совершенно спокоен.

Жизнь, как впрочем, и карточная игра, подошла к концу, так и не выявив победителей и побеждённых. Но главным было то, что я оказался достойным поцелуя королевы и уходил из этого мира с честью.

Паук был прав, когда утверждал, что нет ничего хуже для настоящего мужчины, чем умирать с осознанием того, что ты жалкое ничтожество.

Тысячу раз прав.

Тысячу раз…

Тысячу…

У режиссёра было двенадцать секунд в запасе и плюс к этому сверхсовременная техника, для которой не существовало практически никаких преград, когда дело касалось построения видеоряда.

Конечно, если бы можно было подумать всё взвесить и просчитать, наверняка бы он смонтировал материал по высшему разряду, но и без того финал получился более чем впечатляющим.

Одна из пуль, выпущенных из пистолета бездушного киборга, попала точно в объектив камеры после чего, разворотив её внутренности, вошла в глаз несчастного оператора.

Это было, конечно, печально с чисто человеческой точки зрения, но режиссёр эфира уже давно чувствовал себя не человеком, а кукловодом, манипулирующим настроением и сознанием сотен тысяч людей.

Если бы он был сумасшедшим, то вполне мог возомнить себя богом, но до таких крайностей этот человек не опускался, потому что был настоящим профессионалом – спокойным холодным и расчётливым.

Камера передавала картинку в студию до самого последнего мгновения, поэтому не составляло особого труда показать неумолимо приближающуюся пулю, используя вполне банальный, но всегда стопроцентно действующий приём с замедлением времени.

– Попробуй поймать эту грёбаную пулю! – прокричал взбешённый киборг и выстрелил.

Пуля вылетела из ствола и устремилась к намеченной цели. И каждому из тех, кто сидел сейчас у экранов телевизоров, показалось, что летит она прямо в него.

Было в этом полёте нечто завораживающее. Нечто такое, что нельзя объяснить словами. Эта пуля была и прекрасной и ужасной одновременно. И она неумолимо приближалась, чтобы забрать жизнь человека с камерой, отважившегося зайти настолько далеко, насколько это вообще возможно. Он не рассчитал своих сил и возможностей – и потому умер.