«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №7 2007 г.

В фокусе внимания режиссера — страх неконтролируемых социальных взрывов, силовое решение которых лишь увеличивает хаос и размывание нравственных границ на этом фоне. Ленту можно смотреть как метафору едва ли не всех общественных потрясений недавнего времени: от войны в Ираке до событий в Таллине. Как знать, может, хотя бы 28 месяцев спустя в мире станет меньше «вируса гнева»?

Аркадий ШУШПАНОВ

«Ходоки» и «пришельцы» в современной кинофантастике не редкость. Классический пример «ходока» — это Спилберг, режиссер, который сегодня может снимать юрских динозавров, а завтра — уйти «на сторону», чтобы запечатлеть высадку союзников в Нормандии. Примеры «пришельцев»? Стивен Содерберг, снявший свой первый фантастический фильм («Солярис») лишь через пятнадцать лет после дебюта в режиссуре. Иногда за этим стоят превратности кинобизнеса, иногда — свойство по-настоящему универсального таланта. Судя по всему, англичанина Дэнни Бойла можно причислить к когорте таких универсалов.

Родившийся в Манчестере в 1956 году, Бойл сформировался в эпоху, когда в политике правили бал неоконсерваторы, в музыке — панк-рокеры, а на экране — «чокнутые» герои Кубрика, Скорсезе и Копполы. Вообще, кинематографические ориентиры Бойла представляются не вполне однозначными. Сам он вспоминает, что первым фильмом, который он увидел в кинотеатре, была военная эпопея «Битва за выступ» Кена Аннакина (это несколько странно, если учесть, что фильм вышел в мировой прокат в 1965 году — то есть когда Бойлу было уже девять лет). Среди картин, ставших для Бойла культовыми, упоминаются «Апокалипсис сегодня» Копполы и «Заводной апельсин» Кубрика. Кроме того, есть все основания считать, что, уже ступив на творческий путь, Бойл внимательно смотрел «черные» криминальные драмы братьев Коэнов и Квентина Тарантино. Однако, по-видимому, молодой британец не был равнодушен и к фильмам совершенно другого рода — например, к картинам своего соотечественника Дерека Джармена («Себастьян») с его декадентскими мифологическими образами и нетрадиционной сексуальностью.

Жизненная ориентация Бойла тоже отмечена известными отклонениями от курса. Родители готовили его к поступлению в семинарию и стезе католического священника, но почему-то эти планы были перечеркнуты. Бойл не стал служить в церкви, но отдал себя служению Мельпомене: он устроился в театр, где работал помощником режиссера отнюдь не во второсортных коллективах. Новой сферой его творческих амбиций стало телевидение. Начиная с 1987 года, Бойл стабильно выступает в качестве режиссера-постановщика телефильмов и эпизодов известных сериалов (в частности, знаменитого детектива компании ITV «Инспектор Морс»).

Сюжеты этих телепроектов не имели никакого отношения к фантастике — точно так же, как не был связан с ней сценарий кинодебюта Бойла, молодежного криминального трагифарса «Мелкая могила» (1994). Единственное, в чем эта иронически злая лента о похождениях шайки молодых отморозков-грабителей выходила за грань реализма — так это в режиссерском стёбе, благодаря которому события в современном Глазго порой приобретали фантасмагорический оттенок (вспомним хотя бы огромные дыры в потолке, через которые один из героев наблюдал за своими конкурентами). Хотя зритель мог посмеиваться над героями Бойла, симпатии они не вызывали. Критики обращали внимание на «дышащую холодом жестокую пустоту в самой сердцевине фильма». Впрочем, именно за эту жестокую до цинизма холодность Бойл и удостоился главных похвал и даже приза на престижном фестивале в Сан-Себастьяне. Вероятно, ее нашли адекватной той молодежной стихии, которая утвердилась в Британии в начале 90-х, а также, безусловно, кинематографической моде, в лице все того же Тарантино. Вдохновленный успехом, в своем новом фильме Бойл сделал зрителей свидетелями еще более жестоких экспериментов — и попал в самый нерв. Словно иглой. Фильм «На игле» (так, не без оснований, в нашем прокате назвали наркодраму «Отслеживание поездов», 1996) сделал режиссера всемирной знаменитостью.

Подробный разбор этого культового и часто обсуждаемого фильма едва ли уместен в контексте фантастики, но на одну его особенность надо обратить внимание. Дело в том, что вопреки сложившимся стереотипам Бойл снимает кино о наркоманах, героине, наркотической ломке, психозах и прочих мерзостях в достаточно трезвой, ясной и даже приятной для глаза манере. Колорит фильма скорее свеж и светел, чем мрачен, в кадре нет размытых силуэтов и вибрирующих объектов, монтаж прост и удобен для зрительского восприятия. Несмотря на обилие довольно мерзких натуралистических подробностей, в стилистике фильма подспудно присутствует та самая буффонадно-театральная аура, которая характерна для «Заводного апельсина» Кубрика (а оттуда есть и буквальные цитаты) и привносит в действие известную долю гротеска. Добавим, что в картине есть и откровенно фантастические эпизоды — будь то ползающий по потолку младенец или нырок героя в канализацию, и если первое однозначно воспринимается как «глюк» искалеченного героином сознания, то второе поначалу даже озадачивает.

«На игле» стал во всех отношениях успешным фильмом, и у Бойла появилось искушение взяться за более дорогие голливудские проекты. Однако уже первый из них — экранизация романа Алекса Гарленда «Пляж» — вызвал разочарование. Скорее всего, потому что в драме вокруг молодежной тусовки на тропическом острове было слишком много от несвойственного Бойлу гламурного телешоу, а лучезарный Леонардо Ди Каприо по тем же причинам проигрывал меланхоличному интроверту Эвану Макгрегору, ставшему не без помощи Бойла восходящей звездой.

Впрочем, по времени выхода на экран эти два фильма отстоят друг от друга на целых четыре года, и между ними вклинилась еще одна картина — снятая для компании «ХХ век Фокс», романтическая комедия «Почти обычная жизнь» (1997). Журналисты, берущие интервью у Бойла, не считают нужным вспоминать о ней, да и сам Бойл, очевидно, полагает ее незначительной. Действительно, в истории об уволенном с работы уборщике, который похищает дочь своего босса, а затем влюбляется в нее, нет ни особой оригинальности, ни драйва. Но нам она интересна тем, что именно здесь у Бойла впервые появляются фантастические персонажи — это два ангела-хранителя, которые начинают вмешиваться в судьбы героев и доводят дело до счастливой развязки.

Надо признать, что в данном случае обращение к ресурсам фантастики практически ничего не изменило. Про «Почти обычную жизнь» быстро забыли, зато «На игле» стал фильмом десятилетия, объектом молодежного культа, и от его создателя ждали новых картин в том же духе. Многообещающая схема с романом Гарленда и Ди Каприо в главной роли, казалось бы, давала такой шанс — но не сработала. Фильм даже наполовину не оправдал вложенных в него денег. После этого Бойл снимает пару картин для телевидения, но фактически простаивает. Новая попытка сделать что-то для кинотеатрального проката оборачивается новой досадной неудачей. В «многоклеточном» проекте британской «Дименшн Филмз» Бойл должен был снимать одну из трех получасовых новелл. Однако на беду две другие «клетки» разрослись до нормальных полнометражных фильмов, а новелла Бойла так и осталась в зачаточном состоянии. Самое интересное, что это был проект в жанре фантастики, отпрысками которого стали «Мутанты» Гильермо Дель Торо и «Самозванец» Гэри Фледера. Что до новеллы Бойла, то она известна сегодня как короткометражка «Любовный треугольник «чужих» (2001) и представляет собой довольно банальный пародийный сюжет с трансвестией: в паре влюбленных землян героиня на самом деле оказывалась лишь оболочкой для проникшего в нее космического пришельца мужского пола, на поиски которого устремлялась озабоченная самка-пришелец.