«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г.

— Понятно, — вздохнул я. — Мы решили подготовиться к обороне Царицына основательно, с привлечением лучших специалистов. Тактику для нас будет разрабатывать генеральный штаб.

— Это не противоречит правилам.

— Не сомневаюсь. Как мне вас называть? Генерал-лейтенант?

— Можно просто генерал, — скромно ответил представитель генерального штаба. Я подавил смешок.

Спустя пять минут прибыл казак из Новочеркасска. Новенькие погоны хорунжего (один продольный просвет и две звездочки по бокам), густые пшеничные усы, синяя форма с иголочки. На поясе — шашка, на плече — винтовка в чехле. Может быть, и мне не стоило упаковывать шпагу в багаж? Впрочем, сейчас не до дуэлей, в случае надобности любой гражданин подождет. А вот с собой шпагу нужно иметь непременно — мало ли что случится на войне. Пойти в штыковую атаку, отбиваться, когда патроны закончатся… Да и самого плохого расклада исключать нельзя — хоронят у нас без шпаги, она достается наследникам, но провожать офицера принято с орденами и личным оружием.

Казак выглядел бодро, был немного моложе меня — лет тридцати. Пожалуй, нам повезло, что жребий выпал казаку, привычному к воинской службе. Любой казак — практически кадровый военный: представители этого сословия, хотя и служат в наше время не с юности до глубокой старости, но к войне готовы постоянно. Если для резервистов призыв начинается вместе с войной, казаков часто поднимают для участия в локальных конфликтах.

В ходе недавних гражданских реформ казачье сословие хотели упразднить, как и дворянство, но и Дон, и Кубань поднялись против нового порядка — и казачьи войска оставили такими, какими они существовали последние сто лет. В свободное от службы время казаки занимались землепашеством или другой работой, но лишь по необходимости. Военная служба была для них привычнее и важнее.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — четко отрапортовал казак. — Хорунжий Чекунов по вашему распоряжению прибыл.

— Рад видеть, хорунжий.

Казак пригляделся к погонам генерала и едва не поперхнулся — наверное, только сейчас сообразил, какое звание у встречающего его военного. Я не стал ничего говорить, а улыбнулся новому товарищу. Казак улыбнулся в ответ.

— Иванов задерживается, — взглянув на платиновый командирский хронометр, заметил генерал. — Вы можете пройти в вагон — прицепной, десятый.

— А предписания на проезд нам выдадут прямо в вагоне, по документам? — спросил Чекунов.

— Вагон отдельный, бронированный.

— То есть? — поразился я. — Неужели в самом деле бронированный?

Казак, похоже, слегка опешил от такого «вольного» замечания с моей стороны. Ведь с генерал-лейтенантом разговариваем. Но мне-то какое дело? Я на войне временно, да и генерал такой же гражданин, как и все мы. Пожалуй, наша миссия даже важнее. Поэтому его к нам в сопровождающие и дали… Ну, если не в сопровождающие, то в наставники.

— Нет, вагон обычный, купейный, — слегка раздраженно ответил генерал. — Он забронирован для нашей партии. То есть просто заказан. Вы должны использовать каждый час времени для подготовки к бою, а не ютиться на боковых полках в плацкартных вагонах.

— Так точно, — солидно кивнул казак. — Разрешите отправиться в вагон?

— Разрешаю.

Я не видел причин торопиться и остался на перроне, поэтому хорошо рассмотрел третьего резервиста. Из всей публики, снующей по вокзалу, его можно было узнать только по винтовке — причем неза-чехленной, словно он собирался вступить в бой прямо сейчас. Побитый жизнью мужчина лет сорока пяти, а то и пятидесяти, с грубыми руками, копной густых, начинающих седеть волос, морщинистым лицом, слегка сгорбленный. Одет в простые рабочие брюки, рубашку с длинными рукавами и высокие кирзовые сапоги. Рюкзак опоздавшего резервиста был брезентовым, объемистым.

— Вот так так, — вздохнул генерал-лейтенант. — В личном деле, конечно, написано, что он выпивает, и образ жизни ведет простой, но чтобы настолько… Встретишь в городе — типичный житель.

— И шпаги нет, — пришлось согласиться мне.

— Но мы не можем отклонить его кандидатуру. Он — гражданин.

— И от гражданства отказываться не собирается?

— Нет.

— Стало быть, честный и порядочный человек. А как-то изменить результаты жеребьевки нельзя?

— При жеребьевке участвуют наблюдатели от третьих стран. Китайцы и японцы, — поморщился генерал. — Все фиксируется в протоколах. Иначе мы подобрали бы совсем другую команду…

Мне в той команде вряд ли нашлось бы место. И не только мне, даже бравому казаку Чекунову — надо будет спросить, как его зовут. Спецназовцев в отставке хватает, а пехоту все же обучали меньше, да и при численном перевесе противника нам воевать не так привычно, как десантникам и разведчикам.

Подошедший Иванов смерил нас задумчивым взглядом и поинтересовался:

— Вы в Царицын воевать едете?

— Мы, — кивнул я.

Генерал промолчал — видно, все думал о том, как создать боеспособное отделение из такой разношерстной публики.

— Будем знакомы. Федор Иванов.

— Никита Волков. Генерал. Просто генерал, — улыбнулся я. Иванов, видимо, не понял, что я представляю нашего спутника, а не только себя, и недоверчиво смерил меня взглядом.

— Что же, целых два генерала на одного солдата? Прямо по Салтыкову-Щедрину?

— Нет, я с недавнего времени — ротмистр, — пришлось пояснить мне. — А наш сопровождающий — генерал. Он познакомит нас со стратегией ведения боя, которую разработал штаб.

— Вот оно что, — протянул Иванов. — Ну, пусть разрабатывает. Хотя лучше бы они, генералы, к Царицыну врага не подпустили.

— Господин Иванов, позвольте заверить вас, что штаб предпринимал все усилия, — раздраженно начал генерал, но потом, видимо, понял, что объяснять сейчас что-то или спорить бессмысленно, и прервал мысль. — Пройдемте в вагон!

Поезд тронулся спустя пять минут после того, как мы заняли купе, каждый — отдельное. Постели с белоснежными простынями и одеялами в накрахмаленных пододеяльниках были застланы, столики украшали цветы. Все это мне не нравилось. Мягко стелют, да жестко будет спать. Закинув рюкзак и баул со шпагой на верхнюю полку, я пришел в штабное купе. Генерал задерживался, и мы с Чеку-новым и Ивановым имели возможность познакомиться поближе.

Оказалось, что казака зовут Максимом и последний раз он был на боевом задании два года назад. Федор Иванович Иванов работал мастером погрузочной бригады в таганрогском порту и в армии вовсе не служил, а прошел курс военной подготовки и двухмесячные сборы после получения гражданства в зрелом возрасте. Узнав об этом, Че-кунов даже за голову схватился:

— Как же мы воевать станем, батя? Ты стрелять хоть умеешь?