Николай Дашкиев - «Властелин мира»

– Совершенно! – поддержал его другой.

Остальные молчали. Но видно было, что никто не одобряет этого предложения Щеглова: за несколько часов, оставшихся до рассвета, не удастся даже подтянуть отряды к Гринхаузу.

– А ты как считаешь, Чен?

Старик сидел, смежив веки. Что он мог ответить?.. Ему, инженеру Чеклоу, еще нескольким единомышленникам в Гринхаузе грозит большая опасность, и именно сегодня днем, как сказал инженер. Но наступать необдуманно – значит, пожертвовать многими людьми. В прошлом году была сделана подобная попытка. Партизанам не удалось даже приблизиться к Гринхаузу – их встретил очень меткий пулеметный и минометный огонь. Инженер Чеклоу объяснил, что у Харвуда есть прибор, при помощи которого можно видеть ночью и слышать на много километров. Прибор испортился, но уже завтра Харвуд его отремонтирует, поэтому нужно спешить… И Чей спешил…

Он открыл глаза, взглянул на часы и тихо сказал:

– Нельзя. Даже если полностью перекрыть воду, понадобится не меньше часа, чтобы в Гринхауз пробрались хотя бы сто наших людей. К тому же я ничего не подготовил.

– Итак, завтра ночью. План штурма остается прежним. Торопись, Чен, у тебя остается мало времени.

…И вновь через «римбу» по ухабистой дороге, пронизывающей дебри, как туннель, на максимальной скорости мчится мощный трофейный мотоцикл.

Вот он резко затормозил у обрыва. С его багажника встал худощавый пожилой китаец, молча пожал руку водителю и исчез в темноте.

Старый Чен возвращался туда, где его каждую минуту могло ожидать издевательство, а возможно и смерть.

Ровно в семь Чен подошел к спальне Харвуда и нажал кнопку у большой, украшенной тонкой резьбой двери.

– Вы приказали вас разбудить, мистер!

Из репродуктора, врезанного в стену и замаскированного ажурной решеткой, послышался громкий зевок, звон пружин матраца, а затем голос Харвуда:

– Ванна?

– Готова, мистер!

– Войди.

Тихо зажужжал мотор. Медленно открылась толстая, стальная, лишь извне облицованная деревом дверь.

Чен подошел к окну, нажал еще одну кнопку. Сразу же поползла вверх густая стальная сетка. Сквозь толстенные стекла из плексигласа, способного противостоять любой пуле, в комнату заглянуло мрачное утро.

Теперь нужно включить радиоприемник и прибор для осушения воздуха. Температуру в спальне снизить ровно на пять градусов.

Все тут механизировано. Предприняты все меры против неожиданного покушения.

Автоматические приспособления работают четко. И точно так же четко и бесшумно выполняет свои несложные обязанности Чен – человек-автомат. На его лице застыло почтительное выражение, к которому примешивается некоторое самоудовлетворение: задание хозяина выполнено, ванна готова. Хозяин, если пожелает, может похвалить своего верного слугу.

Так, по крайней мере, расшифровывает мысли старого китайца мистер Генри Харвуд. Но даже он, кандидат во «Властелины мира», имея возможность разрушить, подчинить какой угодно человеческий мозг, в то же время бессилен понять, прочесть хотя бы простейшую из мыслей Чена.

А Чен сейчас решает сложный вопрос: не уничтожить ли Харвуда немедленно, пока не поздно?

Стальной нагрудник… Смотря на причудливо изогнутый, похожий на высохшую скорлупу краба стальной лист, Чен с трудом сдерживает улыбку. Свыше полутора лет жизнь Харвуда висит на волоске, и этот волосок Чен рассечет в тот же миг, как будет отдан приказ. Нож, пуля, яд – найдется все, что нужно. Неважно, что Харвуд заставляет его пробовать еду с каждой тарелки. Не имеет значения, что спит босс в комнате, похожей на сейф. Давно сняты копии со всех ключей, изучены охранные приспособления. Чен пока что не получил приказа казнить Харвуда. Преступника должен судить трибунал. Но солдат Народной армии в тяжелую минуту может принимать решение самостоятельно. Сейчас настала именно такая минута.

Лишь одно сдерживает Чена: не удалось узнать, где запрятана та страшная машина, о которой говорил товарищ Чеклоу. Тут, где земля пробуравлена всяческими туннелями и камерами, можно запрятать все, что угодно. Будешь искать и день, и два. А за это время нагрянут оккупанты из Сингапура – и все пойдет прахом. Значит, нужно выследить, где находится «излучатель власти».

– Чей, Джонсон вернулся?

– Нет, мистер.

– Ч-черт!.. Одеваться!.. Быстрей!

На этот раз Харвуд даже нарушил режим и не высидел в ванне положенного срока.

Наскоро одевшись и не выпив какао, он помчался в радиорубку.

Дело принимало плохой оборот: Джонсон сообщил, что по пути к аэродрому на полицейскую машину было произведено нападение. Несколько полицейских убито, арестованные бежали. Джонсону едва удалось спастись.

– Санавабич! Сук-кин сын! – прошипел Харвуд. Радиосвязь поддерживалась на узконаправленных волнах, поэтому никто подслушать не мог. – Вы не стоите рома, всасываемого за сутки вашим глупым брюхом!.. У вас на плечах не голова, а горшок!.. Почему вы не попросили еще двадцать – тридцать охранников?!

Харвуд выходил из себя, ругался, но ничего поделать не мог. Раньше вечера вывезти заключенных из Сингапур-Джел нельзя. Таков приказ губернатора.

Испытание «излучателя власти» откладывалось на целые сутки. Захочет ли Паркер ждать столько времени?.. Он может рассердиться, уехать – и тогда провалится вся затея.

А Джонсон передал еще более неприятное сообщение: мистер Книппс в Сингапур не прибыл. Следовательно, он попал в какую-то беду. Конечно, «излучатель» можно было бы испытать на туземцах из числа обслуживающих Гринхауз. Но в том-то и дело, что Паркер требовал массового эксперимента. Он уже видел, как неистовствуют, плачут, смеются, бьются головой о стены люди под влиянием всемогущего из лучения. Теперь он стремился увидеть то же действие на многих людях на значительном расстоянии. Деловитый миллионер даже предложил свой план испытаний: после облучения арестантов в камерах вывезти их на автостраду, выпустить на волю, а затем включить «излучатель власти», с расстояния хотя бы в полкилометра. Если ни один из подопытных не удерет, – интегратор будет принят с оценкой «отлично».

Услышав условие, Харвуд вздохнул с облегчением: он ждал более сложного задания. С таким справиться легко – нужно лишь включить лучи, парализующие работу мускулов. И вот теперь все пошло вверх тормашками.

Ему удалось оттянуть до одиннадцати. Затем Паркер поставил вопрос ребром: пора начинать.

Пришлось объяснить, что случилось. А чтобы миллионер не попытался уехать преждевременно, Харвуд с преувеличенным страхом сказал, что, по его мнению, сэр Книппс и его дочь попали в руки партизан.