Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

– Все, садимся! - напряженно сказал Сирин. - Горючего осталось на десять минут. Судя по карте, где-то тут есть аэропорт. Если полоса будет занята, попробуем сесть на шоссе. Можно и катапультироваться, но машину жалко. Как она нас сюда донесла. Птичка моя!

Аэропорт оказался небольшим: аэровокзал, россыпь автомобилей на стоянке и несколько ангаров. Самолетов не было видно, и вообще всё словно вымерло. Обе взлетно-посадочных полосы были свободны. Сирин низко пролетел над одной, примериваясь. Потом развернулся, отлетел подальше и повернул снова. Самолет тряхнуло - это выдвинулось шасси.

– Ну, с богом! - хрипло сказал Сирин.

У Русова учащенно забилось сердце: наступил самый опасный момент полета.

Самолет пронесся над началом полосы, стремительно замелькали бетонные плиты, но колеса никак не могли коснуться их. Русову сделалось страшно - впереди быстро вырастала стена аэровокзала… Вдруг его втиснуло в кресло, а остаток полосы ушел вниз.

– Пойдем на второй круг, - прохрипел Сирин. - Не сбросил вовремя скорость.

Земля отодвинулась, плавно поворачивая под крылом. С высоты она казалась безопасной, и Русов на миг захотел остаться здесь, в вышине…

Снова зашли на полосу. Опять понеслись бетонные плиты, и у Русова будто оборвались внутренности - самолет рухнул вниз. Удар был так силен, что в голове промелькнуло: «Конец!». Но нет, самолет с пронзительным визгом несся по полосе. Быстро приближался ее конец, аэродром явно не был рассчитан на прием сверхзвуковых машин.

«Разобьемся! - обречено мелькнула мысль. - Стоило лететь в такую даль».

Рвануло вперед так, что из глаз брызнули слёзы. Но ремни удержали, а краем глаза Русов заметил позади раздувшееся красно-белое полотно. Самолет сбавил ход и вскоре остановился. Наступила неправдоподобная тишина. Сирин манипулировал чем-то на панели.

– Если бы не тормозные парашюты, нам хана, - добродушно улыбнулся он. - Как только выдержали! Надо будет потом собрать. Хотя вряд ли еще понадобятся.

Снова зашумели турбины. Сирин подрулил к аэровокзалу и защелкал тумблерами. Самолет умолк, теперь уже окончательно.

– Все, приехали. - Сирин освободился от ремней и шлема, затем помог Русову.

В полу открылся люк, едко пахнуло керосиновой гарью. Сирин ловко спустился по трапу и, прислонившись к стойке шасси, закурил.

– Интересно, у них тут «Беломорканал» найти можно? А то у меня последняя. - Он повертел полупустую пачку и бережно положил в карман.

Русов стал спускаться, но на последней ступеньке ослабевшие ноги подвели, и он сел прямо на бетон. Сирин издал смешок, с жадностью затянулся и покрутил головой.

– Никого, Евгений. Все брошено.

Русов ухватился за трап и встал. Было удивительно тепло, словно они вернулись из осени в зенит лета. Солнечный свет был мягок, в нем словно нежилась зелень и белые стены аэровокзала. Но беспорядочно разбросанные машины говорили, что на эту землю пришла беда.

– Ладно, пошли, - сплюнул Сирин. - А то наедет полиция, и нас арестуют. Будем любоваться американским небом в клеточку.

Русов только теперь вспомнил, что их могут встретить враждебно, и понуро поплелся за Сирином.

От названия аэропорта на фасаде сохранились только две буквы - «R» и «L». Внутри было пусто, повсюду лежала пыль: на столиках, разломанных телефонных аппаратах, выпотрошенных автоматах для продажи кока-колы, и даже на кучках окаменелого дерьма…

Они побродили по загаженным помещениям и вернулись к самолету. Сирин забрался наверх и стал передавать Русову сумки, тяжелый ящик, наполненные канистры.

– Бензин, масло, аккумулятор, - буркнул он. - Вдруг найдем машину.

Русов удивился:

– Когда ты успел? Ведь времени совсем не было.

Сирин криво усмехнулся:

– Я, Евгений, всю ночь самолет готовил. Хрен бы мы долетели без запасных баков. Хотел утром с тобой поговорить, чтобы отправился со мной переводчиком. Но тут нагрянули эти хмыри, не до разговоров стало.

– Ну и ну, - оторопело сказал Русов. - А что тебе в Америке понадобилось?

– Потом расскажу, - голос Сирина прозвучал странно. - А может, и не стану ничего рассказывать, целее будешь… Ладно, давай переоденемся. Жарко.

Здесь же у самолета сняли комбинезоны. Сирин переоделся в прихваченную с собой одежду, а Русов остался в тренировочном костюме, брюки и куртку забыл на базе. Хорошо еще, что ключи от «УАЗа» оставил в кармане брюк, а то влетело бы от отца. И тут Русов чуть истерически не рассмеялся: увидит ли он отца вообще?

Сирин забросил комбинезоны в кабину, что-то нажал. Трап поднялся, и самолет сразу стал чужим и недоступным. Сирин потоптался у машины, перенесшей их на другой континент, расстроено крякнул и пошел к вокзалу.

Найдя столик почище, Русов смахнул пыль, и они перекусили консервами из НЗ. Одна канистра у Сирина была с водой, а в бывшем кафетерии Русов отыскал пластмассовые кружки.

Поев, Сирин отставил кружку и вяло сказал:

– Отдохну немного, и пойдем машину искать. Может, какая заведется. Не пешком же идти.

Подняв облачко пыли, он лег на диван и сразу захрапел.

Русов уселся на другой диван и стал глядеть сквозь стеклянную стену. Небо над аэропортом было темно-голубое и по нему плыли редкие облака, словно причудливые шахматные фигуры. День обещал быть жарким, Русов не привык к таким.

Он встал и, подойдя к раскуроченному телефону-автомату, снял трубку - мертвая тишина. Вышел наружу, приостановился от яркого света и зашагал к зарослям. По пути миновал несколько автомобилей красивых обтекаемых форм: даже стоя на месте, они словно неслись куда-то. Но все были грязные и на спущенных шинах - наверное, их бросили давным-давно.

Бетон закончился, путь преградила темно-зеленая стена. Она была выше головы Русова и источала густой травяной запах, кое-где виднелись желтые початки. Вспомнив рассказы матери о родительской ферме, куда ездила на каникулы, Русов сообразил, что видит кукурузу. Никогда ее не пробовал, но срывать початок не хотелось: все были странно деформированы, да и сама растительность выглядела зловеще - искривленные стебли и мясистая листва почти скрывали рыжую, будто напитанную кровью землю. В глубине зарослей сгущалась тьма, и оттуда веяло неопределенной угрозой - верный признак близости Лимба.

Русов постоял, темнота притягивала взгляд. Странное томление ощутил в сердце, захотелось войти в заросли и бездумно уходить все глубже, чувствуя на лице прохладу, растворяясь в зеленом сумраке…

Он очнулся, стоя на коленях, зарывшись пальцами в неприятно теплую землю. К лицу тянулись остриями несколько листьев, и Русов отпрянул, будто увидев змей. Надо же, едва не поддался черному зову! Что-то странно притягательное таилось в Темных зонах, время от времени люди уходили в подобный сумрак, и больше их никто не видел.