Антон Мякшев - Тринадцатое Поле

– Я же не знал, так ведь? Я же ничего не должен был знать, чтобы не чувствовать страха! Ты ведь так рассчитал? Правильно? Вот и получай теперь!

Он снова сел. Упал, словно совершенно обессилев.

– Это не гхимеши обманули нас, – бесцветно проговорил он. – Это Поля обманули… Это Игра обманула. Все, это конец. Никто не сможет добраться до Тринадцатого Поля. Наш мир обречен.

Тело мое пульсировало сильно, как никогда. Кровь рвалась наружу. Огненная сила моя рвалась наружу.

Так дать же выход огню, чего я медлю?!

Бритва в упор смотрел на меня, и я видел, как он побледнел. Почему? Губы мои были до боли растянуты в улыбке – вот почему. Меня пронзило отчетливое понимание того, что нужно сделать.

Мысль была настолько простой и своевременной, что походила на подсказанную. Будто кто-то легонько сместил в моем мозге нужные импульсы, чтобы ярко вспыхнули необходимые мне образы…

– А если я смогу? – проорал я сквозь шум в ушах. – Если только мне это под силу и никому больше?

Бритва что-то закричал, и Мертвые ринулись на меня. Со всех сторон. Макс прижался к земле, закрыв голову руками.

Сначала они не хотели убивать меня. Сева поспел первым. Он ударил меня тупым концом копья в грудь. Я покачнулся, но удержался на ногах. Перед глазами стояла красная пелена, в ушах дико шумела кровь.

Позади свистнул двуручник. Младший «брат», черт бы его побрал. Я прыгнул поближе к Севе. Костяная Голова с шипастой булавой в руках маячил где-то в отдалении. И Бритва с Гаутой пока не вмешивались, понимали – в такой свалке легче легкого повредить друг друга, чем поразить противника…

Сева бьет копьем, как палкой. По рукам, по голове, по корпусу. Я стараюсь уворачиваться и не выпускаю из виду его «брата» с двуручником.

Удар, еще удар… Из-за сумасшедшей пульсации под кожей я не чувствую боли. А Сева колотит, все зверея.

И вдруг шквал ударов прекратился.

Я все-таки не уследил.

«Брат» Севы успел подобраться ко мне прежде, чем я заметил его. Как он молниеносно выскочил передо мной! Холодное лезвие скользнуло мне под горло, в уши влетел хриплый предупреждающий шепот:

– Замри, не двигайся!

Двуручный меч – это не нож. Им удобнее рубить сплеча, а не держать у горла. Мертвый обеими руками держит меч на весу, острие упирается мне под подбородок. Острие слегка подрагивает. Я могу без труда уйти назад – одним рывком от смертельной стальной угрозы. Но я стою смирно. И враги понимают это как мое признание в поражении.

– Ну-ка на землю! На землю! – кричит Бритва и хватает за руку Костяную Голову, уже двинувшегося ко мне со своей булавой.

Сева, тяжело дыша, вытирает пот со лба.

Я опускаю голову и подаюсь вперед. Острие прокалывает кожу на подбородке, освобождая кровь и растворенное в ней гибельное пламя.

Как зубы-иглы твари сшиас в подземелье Поля Руин.

Как случайный острый корешок на болоте вывеньгов.

Как сломанная катана Хана в укрытие Морок у водопада.

Тонкая струйка крови бьет высоко – так высоко, что ратники Мертвого Дома кричат от испуга и изумления. А боль звучит во мне победной музыкой.

И мир изменяется. Теперь я волен двигаться так, как мне захочется. Это ощущение мне знакомо и радует меня. Судорога вздергивает мою голову, глаза режет. Я вижу вокруг пять силуэтов, движущихся медленно, как облака в безветренную погоду. Я вижу, как клубится в головах у Мертвых серый испуг, пронизанный багровыми жилами злобы. Силуэт, принадлежащий Бритве, много больше остальных – он угрожающе нависает надо мной, но я вытягиваю себе всю силу из его головы, вытягиваю злобу и ненависть из Мертвых ратников, оставляя им только пелену страха.

Когда нормальное зрение восстанавливается, мир светлеет и приходит в движение. Невидимый огонь окутывает мое тело. Я дотягиваюсь до двуручника, беру его из рук окаменевшего ратника, но стальное оружие кажется мне слишком хрупким и слабым. – Металл ломается в моих пальцах. Мертвый пытается убежать; не думая, я хватаю его за плечо. Хрустят кости, ратник с рукой, неестественно вывернутой, падает к моим ногами, исходя криком.

Сева разбивает острие копья о бицепс моей правой руки и получает сильный удар кулаком в скулу. Слишком сильный – беловолосая голова, позванивая серьгой, отлетает далеко и скрывается во тьме. Обезглавленное тело секунду стоит прямо, потом, обмякнув, опускается на землю.

Костяная Голова замирает с занесенной булавой в двух шагах от меня. Он смотрит мне в глаза, рот у него медленно приоткрывается, глаза расширяются до невероятных размеров, но не лопаются, а словно застывают – становятся белыми, как у вареной рыбины. Гремя доспехами, он падает навзничь.

Гаута Пес успел убежать далеко-далеко, вниз по склону котлована, но я, оставаясь на месте, проникаю вслед за ним в гущу сумерек. Огненный шар беззвучно взрывается в его затылке, он кубарем катится по каменистой земле, с размаху налетает на острые ветви поваленного ствола. Его тело пронзено во многих местах – он так и застывает на весу, и ноги его и руки начинают извиваться по направлению к Пасти листвяных призраков.

Поворачиваясь вокруг оси, я ищу Бритву. Я слушаю и смотрю, но нигде не могу найти Мертвого мастера шести колец.

Впрочем, это уже не важно. Его нет здесь. Он ушел дальше, чем Гаута Пес, и он не представляет для меня никакой опасности.

Тело мое пульсирует реже и слабее и вскоре совсем успокаивается. Мой крави с гортанным клекотом опускается мне на плечо, сильно, но бережно сжимает кожу мощными когтями. Он тоже искал Бритву и тоже не нашел его. Небо уже по-утреннему посветлело, и тень от крави падает на руку – как раз на то место, которое когда-то носило его очертания.

– Что теперь будет? – спросил Макс, стискивая на коленях руки, чтобы унять дрожь. По лицу его бегают красные огоньки. Значит, и мой крави внимательно смотрит на оружейника.

– Как что? – Ноги гудели от усталости, поэтому я присел на корточки. – Будет то, что должно быть. Клан Золотого Дракона сделает ход. Новообращенный ведь принял вызов гхимеши. Они ждут свои кафы. А после того, как они их получат, нам будет открыт проход через реку Ноч. К Тринадцатому Полю.

Вот уж не ожидал, что Макс улыбнется. А он именно улыбнулся:

– Пойдешь в Поле Руин?

– Ага.

– Найдешь Тринадцатое Поле? И сразишься с Создателями?

Крави пошевелился на плече. Негромко каркнул. Ратник Мертвого Дома уже не кричал. Затих, прижавшись к земле искалеченной рукой. Время от времени всхлипывал, чуть приоткрывая воспаленные глаза. И скоро совсем замер, разом окоченев. Сломанный двуручник валялся рядом. Поодаль громоздились кучами тряпья и железа тела остальных Мертвых.

Прежде чем ответить на вопрос Макса, я посмотрел на небо. Совсем светлое. Цвета морской прибойной волны. И так же шумит. Или это все еще у меня в ушах шумит? Устал я. Страшно устал. Но усталость была приятной. Заслуженной – кажется, так лучше сказать.