Антон Мякшев - Тринадцатое Поле

– Этого достаточно?

– Не так давно ты убил птицу.

– Что?

– Ты убил белогрудого орла.

В голосе косматого прорезалось раздражение:

– Я убил белогрудого орла! – подтвердил он. – Птица села на то дерево, под которым стоишь ты. Я чуть приоткрыл дверь хижины и всадил стрелу орлу под клюв. Я боялся, что он рухнет туда… – косматый указал рукой на край площадки, где начиналось затянутое белесым туманом небытие, – но он повис в ветвях. Я совершил какое-то преступление? Почему тебе интересна моя охота?

Человек в темном не ответил – если, конечно, вообще собирался отвечать. А косматый вдруг хлопнул в ладоши.

– Ты – оракул! – воскликнул он. – Ты служишь Старейшим и Всевидящим! Я никогда не видел таких, как ты, я только слышал о вас. Здесь редко кого можно увидеть… Скажи, а мне не полагается никакого вознаграждения за то, что я оказал тебе помощь?

– Ты не слишком перетрудился, – заметил пришелец.

– Но я мог вообще не отвечать.

– В таком случае я был бы вынужден оплатить сведения.

– Ты меня обманул!

– Я ничего тебе не обещал.

Проговорив это, оракул вернулся к лестнице и шагнул на первую ступеньку. Косматый проследил за тем, как он поднялся высоко по стене, потом, коротко зарычав, поспешно захромал в хижину. Когда он появился на площадке с охотничьим арбалетом в руках, оракула уже не было видно – очевидно, он свернул на одной из бесчисленных лестничных развилок и затерялся между уступами Скалы.

Косматый выругался и швырнул себе под ноги арбалет.

Ступени привели оракула в узкую сквозную пещеру. Пещера заканчивалась обширной – шириною в пятьсот шагов – площадкой, огороженной каменными валунами с трех сторон и стеной Скалы – с четвертой. Нависающая треугольная плита давала обильную тень. Из-под плиты тонкой струйкой бил вниз горный родник. Защищенные тенью, но и не страдающие совсем от недостатка света съедобные растения возвышались над ухоженными грядками. Это было удобное место для жилья – десяток хижин, расположенных полукругом, являлись тому безусловным свидетельством.

Небеса приняли цвет темной меди – время сна началось.

Оракул отсчитал с правого края третью хижину, ступая тяжело, как очень утомленный человек, подошел к ней и осторожно приоткрыл дверь.

В хижине было темно. Оракул тихонько позвал, но никто ему не ответил. Ему пришлось выйти и вытащить из крыши несколько жердей, чтобы небеса пустили через образовавшуюся щель в хижину световой луч. Оракул, пригнувшись, снова вошел в хижину. Прошел несколько шагов и остановился. На земляном полу, вытянув руки вдоль туловища, лежала обнаженная женщина сорока или сорока пяти лет. Женщина, уже не нуждавшаяся в одежде, оставалась неподвижной, глаза ее были закрыты, а бледная, синеватая кожа еще не успела потемнеть. Оракул легко перевернул застывшее тело и склонился над ним. Под правой лопаткой умершей виднелось гнездо бородавок. Оракул внимательно пересчитал бородавки – их оказалось семь. Тогда он вернул тело в исходное положение, на корточках переместился к изголовью и принялся перебирать длинные, тщательно расчесанные волосы. На темени обнаружилось густо-синее пятно неправильной формы – непременный признак отравления соком цигуды.

Заслышав шорох в недрах соседней хижины, оракул оставил мертвую, выбрался наружу и поспешно покинул селение. Он не знал, как отнесутся люди к тому, что посторонний человек украдкой посетил последнее пристанище их соплеменницы, – и не хотел рисковать.

Судя по всему, в селении осталось мало людей, но те, кто остался, несомненно, изменились. Ему не хотелось попадаться им на глаза.

Миновав сквозную пещеру, он поднялся далеко наверх, остановился на ступеньках, глядя себе под ноги. Отвесную стену Скалы облизывали языки тумана. Оракул вытащил свое ожерелье, снял с бечевы округлую дощечку и уронил ее в туман. Слоистая белесая бездна поглотила дощечку беззвучно. Точно так же, как и предыдущую – первую, – с изображением орла. Теперь на бечеве оставалось две дощечки.

Далеко к западу от Скалы, где рыжий песок чернеет от влаги вечных туманов, где по берегам соленых озер растут из трещин в земле, словно диковинные цветы, белые фонтаны ядовитых гейзеров, живет Старейший и Всевидящий Ун. Его жилище – вырытая в земле продолговатая яма, прикрытая сверху почерневшим от времени панцирем гигантского краба арх. Стены просторной ямы блестят от голубого инея, но Старейший и Всевидящий не чувствует холода. Его тело не требует пищи и не нуждается в одежде. Он очень стар, но никогда не был молодым. Он сотворен Создателями таким, каков он сейчас. Все создания Полей стареют, умирают, размножаются и снова стареют, но Старейшие неизменны и вечны. Старейшие не похожи один на другого; чем больше сила Старейшего, тем больше он отличается от прочих детей Поля. Только смерть от стали или огня может овладеть им. Такова была воля Создателей.

Не шелохнувшись, Ун выходит из своего жилища и внимательно оглядывает затянутые туманом окрестности.

Никого.

Он ждет и ждет долго.

Наконец он слышит – глухо стучат копыта.

Старейший и Всевидящий Ун видит шестерых всадников, скачущих сквозь туман. Всадники с ног до головы закутаны в серые плащи, лишь через узкие щели поблескивают глаза. Голубой иней оседает на чешуе и рогах их скакунов.

Через несколько минут всадники уже возле жилища с крышей из крабового панциря. Они спешиваются и друг за другом входят в яму. Останавливаются и, переминаясь с ноги на ногу, молча смотрят на белеющее в потемках голое тело Старейшего. Они не решаются говорить, ждут, пока Ун заговорит первым. И Ун говорит.

– Приветствую воинов народа симерши. Здоров ли Крат?

– Крат, Полноправный и Единственный Правитель Поля Руин, здоров и силен, – поспешно отвечают шестеро. – Крат шлет поклон Старейшему и Всевидящему.

Ун смеется – но так, что пришельцы не видят этого. За последние два дня он получил поклоны от пятерых Полноправных и Единственных Правителей Поля Руин. Этот – шестой. Да, Поле Руин слишком обширно для живущих на нем народов.

– Чего хочет Крат? – спрашивает Ун. Старейшему и Всевидящему скучно задавать вопросы, на которые он знает ответы. Но именно так нужно общаться со смертными, чтобы они понимали.

– Правитель Крат хочет, чтобы Старейший указал время появления Разрушителя, – проговорил один из шестерых.

Ун кивает. Пятеро других Полноправных и Единственных хотели того же.

– Место появления известно всем, – робко добавляет один из шестерых.

– Разрушитель придет, чтобы забрать каф, – говорит второй.

– Каф достанется народу гхимеши, – говорит третий.

– Гхимеши отступники! Так постановил Совет! – восклицает четвертый.