Владимир Чистяков - М. С.

Проблема только в том, что Марина считает как раз обратное.

И за прошедшие годы на проспекте все изменилось явно в худшую сторону. Или же это проспект неуловимо меняется, одновременно оставаясь прежним. Но не меняются стальные люди.

— А теперь 'визит' к вам я воспринимаю не только как ссылку, но и как своеобразное образовательное путешествие. Какой бы у нас не был бардак, всегда найдется кто-то у кого ещё хуже. Из этого можно сделать выводы — как не допустить у нас подобного.

— И только?

— И только. Сами у себя всё просрали, сами и выпутываетесь, хватит ждать пресловутых 'варягов' или какую-то там 'сильную личность' . Да и те вам в вашем чавкающем болоте навряд ли помогут.

— Тоже мне, 'варяжская гостья' . Сама же знаешь, мало до кого доперло, что ты из идейных соображений в киллеры подалась.

— Зато, никто и не скажет, будто сидела и бездельничала!

— В твоих жилах точно кровь, а не водица. А когда ты не пройдешь через револьверный лай, то пароход в твою честь вряд ли назовут, а добрые дела и ты — несовместимые понятия.

— Я не поэт, но я скажу стихами — пошла бы Саня ты, такими-то шагами.

— Знаешь, подруженька, мы иногда вместе производим впечатление просто парочки психов.

— Буйных или как?

— Вот уж не знаю.

Застекленную дверь Марина открыла пинком. Хорошо, что здесь тоже успели освоить производство бронестекла, а не то было бы дело. Первое что обнаружилось за дверью — охранники.

Представители этой профессии весьма мало отличались от виденных Сашкой дома. Такие же шкафообразные с кирпичеподобными физиономиями. Только не в дорогих костюмах, а в псевдо военной форме. Ну, да здесь всеобщая мода на стиль милитэри. Почему-то казалось, что Марину в меру вежливо попытаются выставить за дверь.

Этого не произошло, и шкафы о двух ногах небезуспешно попытались прикинуться мачтовыми соснами. Марина посмотрела на сосенки взглядом профессионального лесоруба.

Сашка видала японские куклы, в том числе и неплохо сделанные. Одна из них, в человеческий рост, спускается по лестнице. Шелка, цветы, кимоно, высокая прическа всё по стандарту за исключением одной нехарактерной детали. Катана на поясе рукоятью вперед. Откуда-то Сашка знает, что гейшам и тому подобным прототипам этой куклы только короткие мечи носить разрешалось, и то в экстренных случаях.

Первый человек с выраженной монголоидностью, увиденный здесь. Внешность японки, габариты европейской супермодели. И неуловимо проскальзывают какие-то черточки Кэрдин. Марину и Софи рядом поставь — и не скажешь, что сестры. В лицах же этих двоих увидишь родство, пусть они и разных рас.

Если черные волосы старшей сестры наводили на мысль о краске или парике, то черные волосы младшей органически добавляли причудливый облик.

— Надеюсь, вы прибыли не с целью разрушения моего скромного заведения.

Сашка осторожно скосила глаза на одну из витрин. С математикой проблем отродясь не испытывала, а за годы реформ практически любой научился с легкостью конвертировать одну валюту в другую. Если эти цены перевести в зелень… На Невском, конечно хватает магазинов для сверх богатых. Но сюда бы их не пустили. Делать тут нищим нечего!

— Если только ты в мое отсутствие борделя здесь не завела. А пантеру на заборе повесила, глядишь и помельче кошечек где припрятала. А то предупреди их — Кэрдин как раз собирается Веселый отдел обревизировать. Так что займутся киски общественно-полезным трудом где-нибудь не в ближних окрестностях города.

— Клиническая патология еггтовского юмора уже давно изучается на кафедре психиатрии. Очень переживают о малом количестве материала для экспериментов.

Не знай кто это, точно бы подумала, что к двум сестренкам без тормозов и инстинкта самосохранения добавилась третья.

— Она в какой-то степени видит во мне родственную душу. Такая же оригиналка ни на кого не похожая. — сказала Марина, покидая "Дом Пантеры".

— Глянь-ка! Очередь!

— Интересно, за чем?

— Как за чем? За билетами на последнюю постановку какого-то новаторствующего режиссера. Стадное чувство. Модно — значит надо посмотреть. И восторгнуться опосля. Как всё изящно, элитарно и переполнено глубочайшим смыслом. Хотя на деле не понял ни черта и храпел половину постановки. Но раз сам мэтр похвалил, то значит шадевр!

Хошь поглядеть? Мне только браслетик сунуть.

— А зачем?

— Верно. Жаль, нет у вас другой очереди.

— Такие же есть.

— Я же сказала, другой. И самой важной, той, которая если не появится в ближайшие десять лет, то можно будет брать резинку и стирать с этой карты Россию. Система прогнила… И как мне кажется, понимать это стали уже многие. А то при мне абсолютно клинический интеллигент сказанул 'Отдел кадров нашего правительства находится в Вашингтоне' . Хор-роший признак, если даже у западников такие мысли появляются.

— Ты думаешь, люди ещё способны встать в очередь за винтовками?

— Люди — безусловно, а сколько их там у вас осталось — статистики не имею, с тобой-то точно на одного больше бы было.

— Спасибо за комплимент. Только и тут назревает необходимость подобной очереди.

— А я, что, спорю?

— Принцесса на баррикаде! Делакруа отдыхает!

— А в глаз?

Гуляют, препираясь подобным образом. А голос-то у Марины громовой. И у Сашки под стать ей. Люди уже косятся. Носы воротят. Накрашенные губки презрительно поджимают. Дорвались, мол провинциалки до культуры. Смотреть противно.

— К-а-а-кой милый домик!

Марина качнулась. Но равновесие удержала. Сашка не архитектор, но особняк снаружи таков, будто дворец в стиле рококо наизнанку вывернули, да так и поставили глаза услаждать. Стиль и вправду весьма и весьма причудливый. Если таков декор снаружи, то что же ждёт внутри?

— Интересно чей?

— Как чей? Мой. Точнее, за мной, как членом императорского дома числящейся. От денег отказаться легко, а вот от статуса…

— Финансирование реставрации этого шедевра архитектуры явно идёт по остаточному принципу.

— Конечно. Хозяйка внутри уже лет десять не бывала. Хочешь, зайдём?

— А там хоть интерьеры остались?

— А черт знает, если честно.

— Ну, тогда дальше пошли.

— Пошли.

Как прохладительное, так и горячительное со всех концов света здесь продается повсюду. Почти в каждом здании маленький уютный магазинчик, с очень неуютными даже для богатого человека ценами. Едва закончилась первая банка, Марина завернула в один из них. За новой. А как стала расплачиваться, вытащила из кармана пачку крупных купюр, разодрала обертку, протянула одну. И потом минут пять, шепча и слюнявя пальцы пересчитывала сдачу. Продавец, с казенно-радушной улыбочкой медленно багровел, и с трудом сдерживался от желания вызвать охрану. А Марина-то демонстративно раз пять ошибалась. И всё по новой.