Владимир Чистяков - М. С.

А потом она заплакала. Сашка никогда не видела, как она плачет. Но Софи, как оказалось — тоже. Плакал человек прошедший круги ада, видевший сотни смертей, убиваемый, но не убитый десятки раз. Почему — она не сказала, но догадывались все.

Потом дело стало хуже: у Марины началась жуткая истерика. Она дергалась в кресле, кричала что-то непонятное, её всю трясло. Софи и эти трое стояли вокруг неё. Они словно в шоке:

Такой Марину не видел никто из них. Вовсе не трусливые люди со стальными нервами в состоянии полной растерянности. Они слишком хорошо знают Марину, и словно не могут понять, что с ней происходит. Из состояния оцепенения их вывел истошный крик Сашки: 'Да сделайте хоть что-нибудь! Она же умирает! ' Тогда она очень испугалась за Марину. Однако крик сделал свое дело. Софи и офицеров словно током шарахнуло. Марине сделали несколько уколов чего-то успокаивающего, и она заснула.

На следующий день Софи заехала за Сашкой в институт. Перед подъездом её появление произвело эффект мало отличный от разрыва атомной бомбы. Не часто можно увидеть, по меньшей мере, греческую богиню живьём, на не просто машине, а на 'Бентли' , стоимостью чуть ли не в два миллиона вечнозелёных президентов, в дорогих мехах, но при этом со слишком умной физиономией. Сашку она ждала около получаса, всё это время нервно курила. Увидев крикнула: 'Привет сестрёнка! Поехали, полюбуешься, что эта умирающая вытворяет' . Кстати на следующий день Сашке прохода не было от вопросов 'Кто это такая? ' Чтобы раз и навсегда закрыть эту тему Сашка сказала с несвойственной ей грубостью. ' Моя двоюродная сестра. В прошлом — десантник. Любому озабоченному кобелю выбивает яйца через уши с одного удара! ' Почему-то ни у кого не возникло вопросов, как это у неё получается. А равно как и откуда взялся 'Бентли' . 'Бентли' и так машина не из простых, а уж эта единственная машина бриллиантовой серии в России. В эмблему оба имени хозяйки вписаны. Спец заказ не в квадрате, а куб в кубе.

Софи всегда остаётся Софи. И это значит, что первое появление Их Высочества неважно где, должно производить эффект разорвавшийся бомбы. Обычно-то она не так зимой одевается. Чаще всего она носит не слишком длинную чёрную кожаную куртку, рукава и воротник которой оторочены таким же чёрным мехом. И всё-то на ней чёрное. Сапожки, чулки, короткая кожаная юбка, изящный пуловер с манжетами на рукавах. Любит она этот цвет. Очень идёт он ей. Впрочем, ей идёт любой цвет. А голову она повязывает платком. И лихо выглядывает из-под него длинная челка над карими глазами.

В тот день всю дорогу до дома Софи молчала. Только выходя из машины, сказала: 'Она поражает меня всё больше и больше. Вчера была почти при смерти. Извини, я забыла тебя поблагодарить. Она, действительно, чуть не умерла, а сегодня…Впрочем сама скоро полюбуешься.

Посмотреть, действительно, есть на что. Точнее, сначала стоит послушать. Они втроём старательно выводят 'Пушки молчат дальнобойные' . Голос Марины звучит громче всех. Сашка в очередной раз удивлена, ибо Марина поёт очень даже неплохо. Сашка сразу поняла, почему это обычно мрачная Марина вдруг распелась. Без спиртного тут явно не обошлось. Так и оказалось.

Песня кончилась на несколько секунд наступила тишина, а потом Марина начала 'На том берегу' . И поёт она с душой и болью. И за, ту, неизвестную Сашки страну, и за ту, которая для Сашке родная.

А мы покидали свои города,

И в них оставалась душа навсегда.

И все-таки, и все-таки, и все-таки мы победили!

Там, в другом мире навеки осталась душа Марины. Там идут бои. Победные или последние. Она этого не знает. Она всё оставила там. Молодость, силу, здоровье, красоту. Практически всё она оставила там, и даже не знала, не напрасно ли было это. Вернее не так. Напрасно или не напрасно — для Марины этих слов не существует. Она поступала так, а не иначе потому что так было надо. Надо! И всё и не о чем жалеть, и незачем молиться. Надо! Она была словно из другой эпохи, из тех самых сороковых — пороховых. Или скорее даже из времён Каховки и Перекопа. Но здесь и сейчас не гремят бои. И калека Марина. И похоже, что она вполне тоже сможет сказать 'Кто осудит бойца, не желающего агонизировать' .

Софи дала им закончить песню. Затем резко толкает дверь и входит. Да! Вид на кухне ещё тот. Кухонный стол черт знает из какого африканского дерева в изобилии заставлен бутылками из-под водки. В кухне страшно накурено. А за столом сидят, вернее уже почти лежат в дымину пьяные Сергей, Олег и Дима. Марина тоже далеко не трезвая, но в отличии от них способности соображать ещё не утратила. Сашке и Софи задан следующий вопрос.

— Ты меня уважаешь?

Сашка почему-то сразу подумала, что Марина вовсе не настолько пьяна, чтобы начинать разговор с подобных вопросов. В зелёном взгляде только мука и ярость. А никак не хмель. Софи, похоже, такого же мнения.

— Я даже не спрашиваю, кого посетила 'гениальная' идея нажраться. Я спрашиваю: тебе жить надоело?

Голова склонилась набок, лицо скривилось в ядовитом прищуре. Больше похожем на гримасу от страшной боли.

— А тебе… дезертир?

И словечко полетело как плевок.

''Марина в своем репертуаре' — подумала Сашка. Но вслух язвить не охота совершенно. Ясно, что Марина пьёт от страшной тоски, овладевшей ею. И ещё она знает: дезертир в данном случае является очень страшным оскорблением. Для любого профессионального военного не самое лестное сравнение. А если такое сравнение звучит из уст человека, подобного Марине, то поневоле призадумаешься.

— Бросай пить, иначе скоро загнёшься — сказала Софи, сделав вид, что не заметила оскорбления.

— Месяцем раньше, месяцем позже. Кстати, пора бы мне и завещание обнародовать. Запомни, Сонька, запомни, Софи-Елизабет, запомни, Лиза — так она называет Софи когда не просто злиться (в последнее время это почти ежедневно происходит), а когда, что называется доведёна до белого каления, тогда она называет многие её имена. И те два. Одно — которым пользовалась чаще всего — Софи. И другое, которое почему-то часто называет Марина в стрессовой ситуации. Елизавета, Лиза. А первое имя — Софи.

''Лиза — так вот значит, как её ещё зовут' — почему-то подумала Сашка — 'Тоже какое-то воспоминание о нашем мире, не иначе' .

А Марина, между тем, продолжает.

— Так вот хорошо запомни: если я сдохну, а тебе удаться вернуться, то не вздумай взять Глаз Змеи себе, и дочери моей не отдавай. Не к чему он ей. А вот ей… — полупьяные глаза Марины впились в лицо Сашки и с полминуты её осматривали. В жизни Сашка не видела столь пристального взгляда. Она не знала, с чем его можно сравнить словно…словно по её лицу и душе скользил отточенный клинок. Марина словно знает про неё всё — А вот ей Глаз Змеи и достанется!